«Хаябуса» против «Харрикейна»

Catus_domesticus: Истребитель «Хаябуса», Ki-43, одно время считался лучшим японским армейским самолётом. В сражениях ему пришлось встретиться с «Харрикейнами». О боевых столкновениях этих самолётов в феврале сорок второго года беседуют наши герои. Капитан Хирата, флайт-лейтенант Гастингс и товарищ младший лейтенант Вася встретились за традиционным чаепитием у англичанина. Гастингс продолжал осваивать самолёты китайской ветки и теперь горел желанием обсудить «Хаябусу». — В прошлый раз мы говорили, что Ki.43 «Хаябуса» была лучшим армейским истребителем своего времени, — начал он. — К сорок второму это было уже, мягко выражаясь, не так, — возразил Вася. — Однако тогда на Востоке союзники могли противопоставить ей в основном «Харрикейны», — указал Хирата. — Надо ещё учитывать, что на том театре военных действий действовали не самые лучшие самолёты: англичане, по обыкновению, сливали на периферию «что похуже». Гастингс надулся: — Лично я не могу спокойно слушать нападки на «Харрикейн». Это хороший самолёт. — В начале сорок второго японцы готовили крупную десантную операцию в районе нефтеперерабатывающего завода в Палембанге, — задумчиво произнёс капитан Хирата, — и противостояли «Хаябусам» в этой кампании именно «Харрикейны». Понятно, что нефтеперерабатывающий завод имел ключевое значение в регионе. — Если десантная операция, значит, задействованы транспорты и бомбардировщики, — сказал Вася. — И истребители прикрытия, — добавил Гастингс. — Что для нас представляет особенный интерес. — Точно, — кивнул капитан Хирата. — И вот на рассвете шестого февраля сорок второго года тридцать две «Хаябусы», прикрывающие двадцать три бомбардировщика Ki.48, поднялись с аэродромов Ипох и Каханг. Японец прикрыл глаза и рассказывал так, словно видел картинку: — Погода была плохая — густая низкая облачность. Это затруднило встречу истребителей с бомбардировщиками. Соединились не все, большинство пошло к цели порознь. В одиннадцать часов они приблизились к Палембангу. Причем облачность была настолько низкой, что прорвались одни только истребители. Через пятнадцать минут подошли оставшиеся японские самолёты, но они даже не смогли обнаружить цель, поэтому сбросили бомбы на запасную цель на острове Банка. — И что, никаких боевых столкновений в тот день? — поинтересовался Вася. Хирата на миг глянул в его сторону: — Почему же? Пилоты на Кi.43 обнаружили два «Бленхейма» — это была часть авиагруппы, прикрывавшей союзнический конвой, который двигался к Сингапуру. Оба «англичанина» были сбиты — ничего удивительного, учитывая, что «Хаябус» было больше десятка. Погибли и оба экипажа. После этого те же японские лётчики атаковали ещё пару «Бленхеймов», но тем удалось уйти. — И на этом закончилось? — спросил Гастингс. Хирата покачал головой: — Погода изменилась. Небо над Палембангом прояснилось, и «Хаябусы», их было четырнадцать, двинулись наконец в сторону аэродрома Палембанг. Там и произошло их первое столкновение с английскими истребителями. Шесть «Харрикейнов» IIB возвращались с задания. Они и завязали бой с противником. Пока шло сражение, другие «Харрикейны» успели подняться в воздух. Несколько японских истребителей пытались обстрелять аэродром, а остальные продолжили воздушный бой. — И каковы результаты? — полюбопытствовал Вася. — Хотя бы примерно. Хирата понимающе кивнул: — Японцы заявили в тот день пять точно и три вероятно сбитых «Харрикейна» и уничтожение на земле трех «Бленхеймов» и одного «Гудзона». — А фактически? — прищурился Гастингс. Японский капитан отозвался: — Фактически же японцы сбили только два «Харрикейна». Обломки самолёта Карделла Клекнера обнаружили позднее в джунглях. Останки пилота похоронили на кладбище в Палембанге. Ещё один «Харрикейн» рухнул в тех же джунглях, но лётчик уцелел и потом четыре дня добирался до своей части. — Неплохо, — хмыкнул Уилберфорс Гастингс. — Люблю такие приключения. — Жалеете, что у нас нельзя пешком добираться до своего ангара после того, как вас собьют где-нибудь под Сталинградом? — ехидно осведомился младший лейтенант. Гастингс удостоил его сердитым взором, но промолчал. Японский капитан продолжил рассказ: — На следующий день над Палембангом появился разведчик Кi.46. Наблюдатель обнаружил на аэродроме множество самолётов. Так что днем японцы повторили налет. Тридцать одна «Хаябуса» сопровождала группу легких бомбардировщиков Ки.48. Как ни удивительно, этот налет застал союзников врасплох. Казалось бы, после вчерашнего стоило бы держать ушки на макушке… В результате первые «Харрикейны» ещё выруливали на взлётную полосу, когда на аэродроме уже начали рваться бомбы. В тот день против союзников, помимо Кi.48, действовали ещё Кi.30. Англичане их квалифицировали как «одномоторные истребители с неподвижным шасси», хотя это были лёгкие бомбардировщики. — Забавно, — пробормотал Гастингс. — Впрочем, японцы тоже неправильно определяли самолёты, — поспешил утешить его капитан Хирата. — Например, они утверждали, что уничтожили «Локхид» — на самом деле это был «Бленхейм» лётчика Кена Линтона, который был атакован в момент захода на посадку. Кен Линтон получил тяжелое ранение, а его стрелок сержант Дики Кроу выскочил с парашютом на малой высоте. Сержанта Оффорда вынули из разбитого самолёта и отправили в госпиталь. Вообще конкретно этот налет оказался для англичан тяжелым: шесть «Бленхеймов» потеряно, три «Харрикейна» сгорело на земле; ещё одиннадцать «Харрикейнов», один «Баффало» и один «Гудзон» получили повреждения. — Впечатление, будто «Харрикейны» просто бездарно гибли на земле под бомбами, — проворчал Вася. — Впечатление неправильное, — возразил капитан Хирата, который очень ценил справедливость. Пример — «Харрикейн» Дуга Николса. Ему, можно сказать, повезло: когда началась атака, он успел взлететь. Быстро набрал высоту и зашел на группу японских бомбардировщиков снизу. Обстрелял один из них, с удовлетворением отметил поваливший из вражеского самолёта дым, — и тут ему на хвост села «Хаябуса». Николс набрал тысячу восемьсот метров и спрятался в облаках. И тут обнаружил, что его самолёт также повреждён — в кабине дым. Лётчик прыгнул с парашютом, хотя «Харрикейн» находился в пятидесяти километрах от Палембанга. Далековато пришлось ему идти домой… Вася согласно кивнул, а японец продолжил: — Ещё два сильно повреждённых «Харрикейна» разбились при заходе на посадку. Но в долгу всё же англичане не остались: сбили две «Хаябусы», причем сами японцы признают эти потери. — Мда, — выдохнул Гастингс. — Кстати, какая эскадрилья RAF действовала? — Двести пятьдесят восьмая, — ответил японец. — И вот в разгар воздушного боя над Палембангом два «Харрикейна» из Двести пятьдесят восьмой эскадрильи RAF вернулись из патрулирования. А «дома» вовсю кипит бой — и навстречу им уже идут двенадцать «Хаябус». Японцы сбили сержанта Кена Глина. Другой лётчик, Джок Каллох, ушёл в облака. Однако топливо у него закончилось, и он разбил самолёт, сажая его в болоте возле реки, рядом с первым «Харрикейном» — погибшим… — Впечатление складывается такое, словно англичане были либо не готовы встретить врага, либо слишком его недооценивали, — отметил младший лейтенант Вася. Капитан Хирата кивнул: — Не исключаю. Восьмого февраля японская авиация опять бомбила Палембанг. На сей раз утром над аэродромом показалось двадцать пять «Хаябус» и семнадцать легких бомбардировщиков. Один боеспособный «Бленхейм» они уничтожили. В воздухе находились два «Харрикейна» — флайт-лейтенанта Эдвина Тейлора и сержанта Сэма Хэкфорта. Это были храбрецы. — Японский лётчик на миг склонил голову. — Англичане приняли неравный бой без колебаний. Тейлор заложил крутой вираж, уходя от севшего ему на хвост японца. «Хаябуса» под огнем зенитной артиллерии прошила «Харрикейн» длинной очередью и ушла в облака. Тейлор был смертельно ранен. Самолёт ударился о деревья на краю аэродрома и взорвался. Пять японцев накинулись на Хэкфорта и сбили его. Он упал в джунглях. Гастингс вздохнул, а Вася уточнил: — То есть, мы видим, что японцы упорно бомбили Палембанг три дня подряд? — Затем последовал небольшой перерыв, — сказал Хирата, — но тринадцатого февраля над тем же аэродромом появились двадцать девять Кi.43 и семь легких бомбардировщиков Кi.48. В этот самый момент на аэродром садились двенадцать «Харрикейнов» из двести тридцать второй эскадрильи. Английские истребители, которых возглавлял майор авиации Брукер, возвращались из долгих и безуспешных поисков шести японских «летающих лодок». — О чем идёт речь? — перебил Вася. — Гидросамолёты F1M2 с плавучих баз «Камикава-мару» и «Сагара-мару», — объяснил Хирата. — О них сообщало голландское командование. Естественно, этим «Харрикейнам» пришлось бы плохо, если бы почти одновременно с ними над аэродромом не появилось ещё семь «Харрикейнов». Это были самолёты, которые перегоняли на боевые аэродромы с запасного, расположенного на Яве. Группу вел подполковник авиации Магир. Топливо у англичан было почти на нули, они шли на посадку. Но Магир и сержант Генри Николс всё-таки набрали высоту и атаковали японцев. — Храбрецы! — сказал флайт-лейтенант с чувством. Капитан Хирата согласно кивнул и продолжил: — Магир схватился с двумя «Хаябусами», причем выглядело это, похоже, как «старый добрый» догфайт: три самолёта закружились в попытках зайти друг другу в хвост. В круговерти одна «Хаябуса» обстреляла другую и повредила ее. Николс добавил свою лепту и увидел, как Кi.43 разбивается на краю аэродрома. После этого Николс атаковал второго японца и сбил его. Но третий напал на самого Николса и вывел двигатель из строя. Николсу пришлось прыгать с парашютом на высоте в сто восемьдесят метров, причем произошло это в нескольких километрах к югу от аэродрома. — По крайней мере, храбрецы остались живы, — вставил Вася. — Однако слушайте дальше, — капитан Хирата поднял палец, призывая к вниманию. — В этом бою произошло своего рода «чудо» — когда человека сочли погибшим, а он оказался живым. Сержант Нельсон Скотт, канадец, уже заходил на посадку, выпустил шасси и закрылки — и в этот момент две «Хаябусы» «уселись» ему на хвост. У самолёта был повреждён двигатель, сам лётчик ранен. Однако, не растерявшись, Скотт рванул в небо свою дымящуюся машину, набрал двести метров и выпрыгнул с парашютом. Второй лётчик, Макнамара, который летел со Скоттом в паре, — ушёл на бреющем полете куда-то в джунгли. И вскоре англичане увидели в джунглях взрыв. Они были уверены в том, что это погиб старина Макнамара. А тот, как ни удивительно, ухитрился приземлиться благополучно и скоро вышел к своим. — Кто же рванул в джунглях? — удивился Вася. — Это был лейтенант Масабуми Куния — у его «Хаябусы» отвалились крылья, — объяснил капитан Хирата. — Крылья вообще были слабым местом Кi.43. Мы это обсуждали. — Как мы знаем, японцы часто жертвовали безопасностью ради манёвренности, — вставил Гастингс. — Кстати, в этом убедились и англичане, — согласился Хирата. — Они внимательно осмотрели обломки Кi.43, которая упала на краю аэродрома. Главной причиной гибели пилота, буквально прошитого очередями с головы до ног, было отсутствие бронеспинки. — А вообще не будем забывать, что основной задачей японцев было даже не уничтожение аэродрома, а захват нефтеперегонного завода. Ну и аэродром, в общем, им был нужен тоже, — напомнил младший лейтенант Вася. — Расскажите о десанте! Японский лётчик заговорил опять: — Четырнадцатого февраля в том направлении двинулись тридцать четыре транспортных самолёта. Они перевозили двести семьдесят парашютистов. Чуть позади летели восемнадцать бомбардировщиков Кi.21-II Ko. Они несли осколочные бомбы — расчистить местность перед сбросом десанта. Прикрывали их, конечно, «Хаябусы». В общем, пошло по плану. Кi.21 сбросили бомбы. Потери у находящихся на земле были значительны. Истребители заодно обстреляли аэродромные строения. Кi.48 разбомбили казармы в районе аэродрома. И в одиннадцать двадцать шесть началась высадка десанта... — А что союзники? — поинтересовался флайт-лейтенант. — Несколько пилотов Двести пятьдесят восьмой эскадрильи RAF завязали отчаянный бой с «Хаябусами». Три Кi.43 сели на хвост «Харрикейну» уже знакомого нам Макнамары и буквально прошили его очередями. Самолёт задымился, но дотянул до аэродрома. Японцы записали его как сбитый. Но Макнамара определенно стал мастером по «возвращению из мёртвых» — мы знаем, что он сумел посадить повреждённый самолёт. — Молодец, — одобрил Вася. — Волнующее приключение пережил сержант Келли, — рассказывал Хирата. — Он был ведомым у командира эскадрильи Томпсона. Внизу Келли увидел несколько самолётов: один «Харрикейн» — это был Макнамара, прочие — «Хаябусы», две или три. Келли обстрелял одного из японцев, но без всякого результата. А вот Кi.43 выполнила резкий разворот, села Келли на хвост и гнала через всю южную Суматру. Наконец Келли удалось оторваться. А через несколько минут над аэродромом появились ещё четыре «Харрикейна» — из группы новозеландцев, которые также шли на подмогу — из Батавии. Когда эти «Харрикейны» приближались к Палембангу, пилоты заметили дюжину двухмоторных самолётов и решили, что это «Гудзоны». Только когда они подошли ближе, то стало видно: самолёты сбрасывают парашютистов. Десант! Сюрприз! Японские истребители, прикрывавшие высадку десанта, перехватили новозеландцев. У тех заканчивалось топливо, поэтому лётчики «Харрикейнов» благоразумно рассеялись. Две «Хаябусы» атаковали и поразили машину Билла МакКаллоха, австралийца из Двести пятьдесят восьмой эскадрильи. Первой очередью он был ранен в левую ногу, второй — в правую ногу и руку. Было разрушено хвостовое оперение истребителя. У самой земли «Харрикейн» перевернулся вверх колесами, чиркнул крылом по земле и шлепнулся в болото. Последнее обстоятельство и спасло пилота. Австралиец сумел выбраться из разбитой машины, хотя был тяжело ранен. — Так когда пал Палембанг? — спросил Вася. — Четырнадцатого февраля, авиация союзников эвакуировалась на Яву, а пятнадцатого февраля сорок второго года японцы заняли Палембанг, — сообщил капитан Хирата. Младший лейтенант вдруг спохватился: — Помните, капитан, когда мы в прошлый раз толковали о «Хаябусе», вы обещали мне рассказать какую-то историю про самолёт, который был сбит дважды. Японец прищурил и без того узкие глаза: — Да, но кто-то, кажется, ужасно торопился вылететь и не пожелал дослушать рассказ. — Какой вы злопамятный, — проворчал Вася. — Всё, я налетался. Слушаю внимательно. Ну пожалуйста!.. — Ладно… — сдался японец. — Наши знакомые из Двести пятьдесят восьмой эскадрильи RAF на своих «Харрикейнах» и другие наши знакомые — из Двести тридцать второй, — вылетели в тот день наперехват двадцати семи японских бомбардировщиков, которые шли под прикрытием Кi.43. Это был последний день января сорок второго года — битва разворачивалась над Сингапуром. И вот над Джохором группа флайт-лейтенанта Шарпа из Двести пятьдесят восьмой заметила японцев. «Харрикейны» тут же атаковали Кi.48. И тут же как по волшебству явились «Хаябусы». — Ясно, — вставил Гастингс. — Красивое, должно быть, зрелище. — Насчёт «зрелища» — не знаю, а сражение началось довольно ожесточённое, — подхватил капитан Хирата. — Две из них сцепились с Кемпбеллом, и тот в пике обстрелял Кi.43. Он отчетливо видел, как один японец взорвался в воздухе. Затем у Кемпбелла закончились патроны, так что второй самолёт сбить не удалось. Тем временем сержант Рон Доувелл из Двести тридцать второй обнаружил «Хаябусу» у себя на хвосте. Доувелл ушел в глубокое пике, оторвался от преследователя и, в свою очередь, зашел ему в хвост. Затем пустил длинную очередь. Японский самолёт загорелся, задымил и рухнул. — И что с того? — не понял Вася. — Существует такая версия, что речь идёт об одном и том же самолёте. Я имею в виду — одну и ту же «Хаябусу», — пояснил японец. — Дело в том, что японцы в тот день потеряли лишь один Кi.43 старшего сержанта Цуному Гото. Который, кстати, сам не погиб — сумел выпрыгнуть из горящей машины на парашюте. — Иногда лётчики и самолёты погибают просто ужасно, в жутких количествах, а иногда один и тот же самолёт сбивают по нескольку раз, а лётчик всё-таки остаётся в живых, — задумчиво произнёс флайт-лейтенант Гастингс. Вася засмеялся: — Это называется «превратностями войны». Или, лучше сказать — «коловращениями судьбы»! Читать сказку на портале