Остров последней надежды

Catus_domesticus: Пилоты разбитой в 1939 году Польши находят приют в Великобритании и продолжают воевать наравне с союзниками.     25 июня 1940 года, Лондон Маршал авиации сэр Хью Даудинг испытывал противоречивые чувства. Англия остро нуждается в подготовленных пилотах. Сейчас — как никогда. И в Англии находятся польские летчики, которые рвутся в бой. Много польских летчиков. Однако, использование этих сорвиголов в Королевских ВВС — дело сомнительное. Здесь слишком много дипломатических и юридических сложностей. В конце концов, Британское правительство сообщило генералу Сикорскому, что, когда война закончится, Англия, несомненно, должна будет получить с Польши компенсацию за все те затраты, которые связаны с поддержанием польских войск в Англии. Сикорский согласился — с подозрительной легкостью. Что лишних раз подчеркивало сомнительность затеи. Но — куда деваться? Вот летчики, а вот самолеты, и война продолжается… — Поляки должны хотя бы немного выучить английский! — потребовал сэр Хью. — Далее. Несмотря на все их заслуги на родине, все они получают звание «пайлот-офицер». Потом могут выслуживаться. Далее: все обязаны знать нашу процедуру командования. Я не знаю, какие там порядки у них, в Польше. Все славяне сумасшедшие. Я этого не допущу! И  в конце концов соглашение было подписано, а британские власти разрешили создать  учебный центр для польских пилотов в Англии. 5 июля 1940 года, Касабланка Жара, кажется, задалась такой целью — задушить молодого польского летчика. Михал Квынар задыхался в комнате, которую делил с другим летчиком из Польши, Казимиром Штрамко. Штрамко где-то пропадал. Они знакомы были еще по Варшаве, где служили в одной эскадрилье. Сейчас, когда они застряли в Касабланке в ожидании корабля, который перевезет их в Гибралтар, Квынар давал себе страшные клятвы: никогда больше не подвергать себя испытаниям жары. Он клянется, что проведет остаток жизни в климате сыром и холодном. Уедет в Норвегию, Исландию, а то и в Россию! Если останется жив, конечно. Наконец Казимир вернулся. По лицу Казика видно было, что он явился с дурной новостью. — Михал, готовься и мужайся, — провозгласил он. — Случилось самое страшное: твою гитару украли. Гитарой Михал дорожил как ничем другим. Известие подкосило его. Поэтому он почти пропустил мимо ушей хорошую новость: — А еще я нашел наконец место на торговом корабле. Пойдем с английским военно-морским эскортом до Ливерпуля. Как ты относишься к Ливерпулю? — Если мне дадут там самолет и позволят бить немцев — то хорошо отношусь, — ответил Квынар.  — Недаром Англию называют «островом последней надежды». На Францию-то надежд уже не осталось. — Кстати, в Англии холодно и сыро, — добавил Штрамко. — И не говори мне, что я приношу только дурные вести. 8 августа 1940 года, Карлайл Миссис Мак-Каббинг протянула молодому поляку руку «лодочкой»: — Мы с мужем счастливы предоставить вам комнату, сэр. Как поживаете, сэр? — Ca va, — галантно произнес Квынар и осторожно пожал слабые пальцы пожилой шотландской леди. Польские летчики прибыли в Ливерпуль, оттуда — в Глазго, где некоторое время квартировали прямо в соборе, и наконец были отправлены в Карлайл. — Не хотите ли пропустить стаканчик настоящего шотландского виски, чтобы взбодриться с дороги, сэр? — вступил мистер Мак-Каббинг. — С удовольствием, сэр. Как поживаете, сэр, — отвечал поляк. — Не правда ли, дорогой, он очарователен! — проговорила старая леди. 15 августа 1940 года, Карлайл Новый самолет, который пришлось осваивать Квынару и его товарищам, был «Бэттл». — А вот ваш новый инструктор. И перед изумленными поляками предстала «богоподобная» фигура — легендарный летчик-испытатель варшавского завода PZL капитан Болеслав Орлиньский. — Изгнанники летают на той технике, которую им предоставляют хозяева, — сказал Орлиньский. — «Бэттл» — не лучший в мире самолет, но в умелых руках далеко не худший. Вы научитесь управлять им. Нам предстоят суровые бои. 20 августа 1940 года, Карлайл Раннее утро. Спит пожилая чета Мак-Каббингов. Спит английское начальство. Спят польские командиры и аэродромная прислуга. Не спит только Михал Квынар… Несуразный легкий дневной бомбардировщик «Бэттл» — никакой другой машины у него под рукой нет. А стоило бы посмотреть, как этот самолет проделывает фигуры высшего пилотажа. Работа в качестве буксировщика мишеней — невероятно скучная для боевого летчика. Надоело служить учебным пособием!.. Надо хотя бы попробовать по-настоящему полетать на «Бэттле». Квынар вывел самолет из ангара, взлетел. Нужно забраться куда-нибудь подальше, чтобы его никто не увидел, даже случайно. Как он и ожидал, «Бэттл» оказался тяжелым, неудобным самолетом. Ну, что дали — то дали. Неожиданно поднялось солнце, озарило зеленые холмы — и сердце у Квынара замерло. Несколько лет кряду он не видел ничего, кроме войны. Грязь под ногами, взрывы в воздухе, вражеские и свои самолеты. Топливо, моторы, попойки с товарищами, раздражающе пассивные французы. И вдруг — величественные горы, вдали — город, а дальше, на север, — извилистая река, сверкающая среди травы и вереска. «Я хочу здесь жить, — сказал себе Квынар. — Я хочу все это — и небеса впридачу!» Но сначала предстояло выиграть Битву за Англию. 25 апреля 1941 года, Южная Англия — Не забудьте вашу гитару, Майкл! — пожилые шотландцы трогательно прощались со своим квартирантом. Михал Квынар успел купить новую гитару взамен украденной у него в Касабланке и по вечерам радовал своих шотландских друзей музыкой. Сейчас он улетал на «Харрикейне» — получил наконец назначение в 315-ю истребительную эскадрилью. Эскадрилья была польская — одна из пятнадцати образованных в Англии за годы войны, — и называлась «Деблин», поскольку ее костяк составляли пилоты, получившие некогда подготовку в Деблинском летном училище. 14 августа 1941 года, Сент-Омер Вооруженная «Спитфайрами» Mk.II польская эскадрилья «Деблин» — Триста пятнадцатая — праздновала: семь подтвержденных побед. Пайлот-офицер Майкл Квынар чувствовал себя именинником: впервые с сентября тридцать девятого — впервые с Польши — он сбил «Мессер». Отсчет начался. Весь вечер звенела в офицерской столовой его гитара, и вместе с ним играл Ян Мусяк — Ясё, старый друг еще по Польше. Ясё служил в Триста шестнадцатой эскадрилье и частенько появлялся в расположении Триста пятнадцатой, чтобы поиграть с друзьями. Третий участник их «джемов» был сержант Реджинальд  Диксон, отменно «брякавший» на фортепиано. 13 февраля 1942 года, Нортхолт Истребители Триста шестнадцатой — «Спитфайр» Mk.V — поднялись в воздух. Командир звена Ян Мусяк возглавлял три двойки истребителей. Их задача — прикрывать бомбардировщики. Погода была облачной, пасмурной. Самолеты пошли к облакам. И под самыми облаками один из «Спитфайров» случайно ударил ведущего крылом. Самолет Яна был поврежден. Он успел скомандовать: «Продолжайте выполнять задание» — и «Спитфайры» продолжили путь. — …Где командир звена? Его нашли быстро. Ясё посадил свой «Спитфайр» в поле. Самолет казался неповрежденным, шасси были выпущены. Летчик сидел в кабине прямой и неподвижный. Казалось, он просто спал. — …Михал, Михал! — Штрамко вбежал к другу, который лег прикорнуть перед трудным полетом. — Михал, дорогой мой, у меня правда плохая новость: наш цыган погиб… Похороны Ясё прошли в ангаре: гроб стоял среди «Спитфаров», и перед Ченстоховской иконой Богоматери, которую поляки называют «Королева Польши», ксендз отслужил торжественный молебен. Гроб погрузили на машину и отвезли на кладбище в Нортвуд. …Фотографию с этих похорон Михал хранил всю жизнь. А на следующий день друзья подарили ему гитару Ясё…     Читать рассказ на портале.