«Вторая поющая»

Catus_domesticus: На нашем аэродроме праздник Победы и обсуждение подлинной истории «поющей эскадрильи», прославленной в фильме «В бой идут одни старики».

Фильм закончился. Свет зажегся. Зинаида Афанасьевна крикнула:
— Товарищи, не расходитесь! Сейчас будет праздничный обед в честь Дня Победы, а потом — танцы.
Она чуть разрумянилась. Хорошенькая, с изящной фигуркой, Зиночка любила танцевать.
Товарищ младший лейтенант Вася приосанился:
— Так точно, товарищ начальник финансового отдела, не расходиться!
— Какое хорошее кино! — произнес с чувством Франсуа Ларош. Глаза французского летчика была влажными. — До сих пор моим любимым старым советским фильмом было «Беспокойное хозяйство».
— Потому что там участвуют летчики эскадрильи «Нормандия», — засмеялся Вася. — И даже поют песню про Париж.
— Но этот — замечательный, — продолжал Франсуа. — «В бой идут одни «старики» — одно название чего стоит. Он такой трогательный.
— Потому что правдивый, — вмешался Билл Хопкинс. — Помните, как там герои фильма мечтают увидеть фильм «Джордж из Динки-джаза»? Это чистая правда.
— В этом фильме главная правда — что он почти весь взят из жизни, — сказал Вася.
— Что, и «Маэстро» существовал? — спросила Брунгильда Шнапс.
Вася засмеялся:
— Человек, который вдохновил режиссера, сценариста и исполнителя главной роли Леонида Быкова на создание фильма, послужил прототипом сразу двух персонажей: командира эскадрильи Титаренко по прозванию «Маэстро» и самого младшего из летчиков, которого мы все знаем как Кузнечика.
— Ты о ком? — прищурился вахмистр Вольф.
— О совершенно реальном советском летчике Виталии Попкове, — ответил Вася. — Кстати, ничего удивительного: он ведь дважды Герой Советского Союза...
— Дважды Герой — два персонажа, — кивнул Уилберфорс Гастингс. — По крайней мере, в этом есть логика... Но что-то не пойму, как встретились летчик и артист? На концерте?
— Почти так. В шестидесятых годах авиационная часть Попкова дислоцировалась в Венгрии, — начал Вася. — На день авиации туда приехали артисты, и в их числе был Леонид Быков. Быков, надо сказать, с детства мечтал стать летчиком, но не сложилось — нашли больное сердце...
— Это обидно, — кивнул Гастингс. — Но, как мы видели, в кино он наверстал упущенное.
— Насколько возможно, — согласился Вася. — И вот, Быков с Попковым разговорились. И авиатор рассказал о своей второй эскадрилье, которую называли «поющей». А надо сказать, гвардейским истребительным авиаполком, куда он попал весной сорок второго, командовал Василий Сталин. Сын Ого-го Кого! Кстати, Василий нормально воевал, совершил двадцать шесть боевых вылетов...
— Нормально? — прищурился Гастингс. — Если вспомнить, сколько вылетов совершали боевые летчики, например, английские...
— Вы же понимаете, сэр, трудно быть младшим сыном такого человека, как Сталин, — ответил Вася. — Я вообще не понимаю, как он ухитрился продержаться так долго. Кстати, с Попковым они почти ровесники: Василий двадцать первого, а Попков — двадцать второго года рождения.
— Ладно, товарищи, давайте лучше о Попкове, — перебила Зинаида Афанасьевна.
— Женщины любят слушать про героев, — подмигнул Вася. — Виталий Попков — москвич, и в те годы было ему двадцать лет. Из училища выпустили его в звании сержанта. Удивлены? Это был тот самый год, когда нарком обороны Тимошенко приказал выпускать летчиков не лейтенантами, а сержантами.
— Немецкие летчики, кстати, выходили из училищ фельдфебелями, — вставил Вольф.
— Ага, — сказал Вася. — А теперь прикинь, как это происходило у нас. Является в полк такое чудо в солдатской шинели и с двумя треугольниками в петлицах. Практически как Грушницкий.
— Так Маэстро в фильме — капитан, — заметил Билл Хопкинс. — Как же сержант мог быть его прототипом?
— Не знал, что ты такой формалист, — хмыкнул Вася. — Вот слушайте, как было. Если это легенда, то даже не извиняюсь: красивая легенда! По дороге в часть у Попкова в поезде украли шинель, и на одной станции комендант пожалел болезного, подарил ему свою старую шинель. Еще с Первой мировой. Во сукно тогда было, заметим в скобках! Приезжает двадцатилетний сержант в шинели времен «империалистической», до пят. И что он видит?
— Что? — спросил Франсуа.
— Самолеты! — засмеялся Билл Хопкинс. — Я угадал?
— Тоже мне «угадал», — засмеялся и Вася. — Конечно, он видит самолеты. Что еще могло быть на аэродроме? Побежал скорее к одному из них, забрался и впился в приборы жадными руками. Тут техник-старшина: «Вылазь из кабины!» Попков ему: «Да я летчик!» Старшина: «Какой ты, к черту, летчик?» Словом, не поверил. Тут приходит командир полка, смотрит — парень молодой, рвется в бой. Ладно, проверим. Позволил тренировочный полет. То есть — взлететь, сделать круг, посадить машину. Попков давай показывать высший пилотаж: пикировал, входил в штопор и тэ дэ. Наконец приземлился. Командир рассердился и назначил лихача дежурным по аэродрому, «пока не посинеет».
— Ага, — обрадовалась Зиночка, — вот и эпизод из фильма.
— Причем сходство еще более глубокое, — продолжал Вася с самым серьезным видом, — потому что Попков от скуки пристрастился ловить кузнечиков. За что и называли его Кузнечиком.
— А собачка тоже у него была? — спросила Зиночка.
Вася кивнул:
— Была, только размерчиком побольше. В фильме-то маленький песик, на ручках помещается, а реальное животное представляло собой дворнягу по имени Барбос. Пса этого пилоты нашли в разбитом немецком полицейском участке, очень голодного. Подкормили, Барбос и пошел с ними. Действительно умел выполнять солдатские строевые команды. При команде «вольно» вилял хвостом. Попков даже брал пса в полет, но командир запретил: «Ты, — говорит, — при случае можешь с парашютом выброситься, а собака погибнет».
— И что, пес так и дожил до конца войны? — поинтересовалась Зиночка.
— И после войны еще оставался с Попковым, долгожитель оказался, — ответил Вася. — И вот еще один момент сходства с персонажем из фильма — Кузнечиком. В марте сорок второго полк улетел на задание, на взлетном поле остались самолеты командира полка и политрука. И вдруг вечный дежурный по аэродрому — Попков-Кузнечик — видит: для атаки на аэродром заходят два «Юнкерса-87» и «Мессершмитт-109».
— Стоп, — остановил рассказчика Билл Хопкинс. — Что-то в таком роде я читал. Там говорится, что для атаки заходил «Дорнье-217».
— Мы находимся на почве легенды, — ответил Вася. — Легенда эта красива, иногда противоречива, но неизменна в своей сути. Молодой летчик оказался к самолетам ближе всех. Не раздумывая, без обмундирования и без парашюта, забрался в кабину, набросился на «Юнкерс» (по другой версии — на «Дорнье») и сбил его. Остальные немцы улетели. Причем командир полка в это время брился и выбежал на аэродром в одной майке.
Зиночка так и ахнула:
— И что, эта смешная фраза в фильме — «Вы, товарищ командир, своим нижним бельем распугали всех немцев» — она тоже из реальности?
— Попков в одном интервью утверждает, что да, — сказал Вася.
— Если это и выдумано, то очень хорошо выдумано! — вмешалась в разговор Брунгильда Шнапс. — Лично я потрясена судьбами тех летчиц, которые в финале фильма погибли. Они тоже реальны?
— Да, — Вася вздохнул. — Кстати, могу вас немного утешить: в реальной жизни одна из них, Надежда Попова, осталась жива и потом вышла замуж за Семена Харламова, тоже летчика и героя. Он стал одним из консультантов Быкова при создании кинокартины.
— Как же он позволил, чтобы героиня, для которой его жена послужила прототипом, погибла?
— ахнула Брунгильда.
— Советские люди не были суеверны, — сказал Вася. — По крайней мере, многие из них. Он еще дразнил ее: «Гляди, второй раз похороню, если будешь себя плохо вести». Впрочем, ни в чем не уверен. Тут область даже не легенды, а мифа.
— Ужас, — Брунгильда покачала головой. — А другая девушка?
— По некоторым данным, погибла при бомбежки столовой, — сообщил Вася. — Именно поэтому одна осталась в живых, когда вторая была убита. Были бы обе в самолете — разбились бы, конечно, как и героини фильма.
— Погодите, — остановил беседу Франсуа Ларош, — мы выяснили, каким образом Виталий Попков стал прототипом Кузнечика. Но как он же сделался прототипом Маэстро?
— Очень просто, — ответил младший лейтенант Вася. — Получил комсомольское задание по партийной линии: организовать ансамбль художественной самодеятельности для поддержания в полку морального духа. Кстати, потом, в семидесятые, именно этот факт возмущал ответственных дяденек, которые полтора года не пускали фильм в прокат. Мол, что за цирк: у людей боевые товарищи погибают, а они песенки поют! Быков спрашивает: «Откуда вы, товарищ министр, знаете, что так не было? Вы на фронте находились?» — «Нет, — говорит ответственный дяденька, — на фронте я не был, но точно знаю, что такого быть не могло!»
— Во дает! — присвистнул Билл Хопкинс. — Ведь именно так было. Взять нашего Гленна Миллера...
— Да погоди ты с Гленном Миллером, — отмахнулся Вася. — Мы ведь говорим о Дважды Герое Советского Союза Виталии Попкове. В общем, решил он организовать ансамбль. А любил он, как ты правильно намекаешь, именно джаз. У него даже был свой кумир — Эд Родман. Так что он старался копировать его, играть на трубе и этой же трубой дирижировать.
— И что, собрал джаз прямо в полку? — засмеялась Зиночка.
— Именно. И пели они не народные и патриотические песни — это уж Быков придумал, — а фронтовые и одесские.
— Одесские? — удивилась Зиночка.
— Леонид Утесов со своим знаменитым джазом не раз навещал полк. Кстати, подарил им два самолета — оркестр на свои деньги построили. На одном из самолетов было написано «Веселые ребята». И заодно преподнес «царский дар» — целую коллекцию пластинок с одесскими песнями. Пластинки тогда были, прошу учесть, бьющиеся, — торжественно добавил Вася, — а летчики ухитрились пронести их через всю войну. Вот эти песенки и исполняли.
— Звучит почти как старая советская комедия о войне, — заметил Вольф. — Все летают, поют, никто не бьется. Ни люди, ни пластинки.
— Пластинки сохранились, а люди и самолеты бились, еще как! — ответил Вася. — Не будь как тот ответственный дяденька, который фильм запрещал. Попков два раза падал. Один раз его подбили на малой высоте, самолет загорелся, летчик едва успел дернуть кольцо парашюта. Парашют тоже обгорел... В общем, повезло — упал в болото, на голове — ожоги.
— А второй раз? — спросил Вольф.
— Второй раз — таранил самолет. Были тяжелые внутренние повреждения, дышал с трудом, сердце сбоило, но — продолжал летать. Удивительный был человек. Вот такой сюжет, друзья мои, — заключил Вася. — Одного реального человека хватило для того, чтобы дать жизнь сразу двум персонажам.
— Кстати, — заметил Билл Хопкинс, — я заметил, что в небе показывают один самолетик, а на земле — вроде как другой.
— Это потому, друг мой бдительный, — засмеялся Вася, — что снимали действительно другие самолеты. Озаботился, кстати, сам Покрышкин — очень уж ему понравился сценарий. И по его распоряжению Быкову выдали четыре истребителя «Як-18» и один чехословацкий «2-326», который внешне похож на Bf.109. Все машины, как вы знаете, из начала шестидесятых.
— Вот так создаются легенды, — подытожил Франсуа.
— Легенды создаются из реальных дел и подвигов, — сказал Вася.
— Как хорошо, товарищи! — воскликнула Зинаида Афанасьевна и взяла Васю и Хопкинса под руки. — Сегодня День Победы, лучший день в году! И сколько бы лет ни прошло, 9 мая 1945 года останется самым светлым днем в истории. Я верю в это!
Читать сказку на портале.