Отец германских истребителей

Catus_domesticus: История Освальда Бельке, выдающегося аса времён Первой мировой войны.

1 октября 1915 года, поезд, идущий к линии фронта, Франция
Лейтенант Освальд Бельке привык к тому, что на него оборачиваются. Он был своего рода знаменитостью — летчиком, которому удалось сбить целых четыре самолета противника!
— Позвольте? — Рядом с Бельке появился молодой человек в военной форме.
Бельке сидел за столиком в вагоне-ресторане. Поезд бежал по территории Франции, направляясь к линии фронта.
Лейтенант приветливо кивнул молодому человеку:
— Прошу вас.
На вид тому было лет двадцать. Типично германское лицо — светлые глаза, правильные черты.
— Вы ведь лейтенант Бельке? — продолжал молодой человек, тут же воспользовавшийся приглашением. — Позвольте представиться: барон Манфред фон Рихтгофен. Моя мечта — стать летчиком, как вы.
Бельке чуть улыбнулся:
— Нет ничего невозможного.
И тут молодой Манфред выпалил:
— Как вы делаете это? Как вы их сбиваете?
Бельке засмеялся:
— Ничего особенного: подлетаю к противнику поближе, хорошенько прицеливаюсь — и бац! Он сбит.
Рихтгофен покачал головой:
— На тренировках я пытался... Но мои условные противники продолжали летать как ни в чем не бывало.
— Какой у вас самолет? — серьезным тоном спросил Бельке.
— Моноплан Фоккера, — ответил Рихтгофен. — Eindecker — «самолет с одним крылом».
— Думаю, времена монопланов подходят к концу, — сказал Бельке. — Они не могут быть настоящими соперниками бипланам. Скоро мы все перейдем на Doppeldecker — «самолет с двойным крылом».
— Но ведь и вы летаете на «Айндеккере», — возразил Рихтгофен. — На моноплане Фоккера. Не так ли?
— Все меняется слишком быстро, — ответил Бельке.
18 июля 1916 года, Западный фронт, Франция
Командующий полевой авиацией полковник Герман фон дер Лиз-Томсен стоял перед своей походной палаткой — огромным сооружением из полотна с развевающимся флагом перед ним, — заложив руки за спину и оглядывая зеленые луга взглядом хозяина.
— К вам лейтенант Освальд Бельке, Herr Chef des Feldflugwesens, — обратился к нему адъютант.
Полковник благосклонно кивнул.
Знаменитый ас вернулся на фронт после отпуска. Он заслужил эту передышку — к началу лета шестнадцатого года Бельке сбил уже девятнадцать самолетов противника. Во всяком случае, так значится во всех официальных рапортах.
Очень хорошо. Фатерланду нужны герои.
— Господин полковник, — обратился к командующему Бельке, — я изложил свои соображения письменно... Но, боюсь, как боевой летчик я не слишком хорошо владею пером...
— Не прибедняйтесь, — улыбнулся фон дер Лиз-Томсен. — Уверен, вы пишете так же метко, как и стреляете. Однако я с удовольствием выслушаю ваши соображения.
Они начали прогуливаться перед палаткой.
Освальд Бельке заговорил:
— Я долго раздумывал над тем, как нам эффективнее использовать наши истребители, и пришел к выводу: необходимо собрать их в единый кулак и использовать не только для обороны, но и для наступления.
Командующий нахмурился.
Бельке коснулся одной из самых болезненных тем: в количественном отношении германская авиация постоянно уступала союзнической.
Это прискорбное обстоятельство диктовало Германии, по необходимости, оборонительную авиационную доктрину. Монопланы Фоккера преимущественно занимались сопровождением двухместных самолетов-бомбардировщиков. Вступать в единоборство с самолетами-разведчиками противника разрешалось только «в свободное от работы время».
Другое дело — британцы. Командование их Королевского воздушного корпуса неизменно стремилось к наступательным действиям. Англичане искали немецкие самолеты и атаковали их, едва лишь видели.
— Мне кажется, с появлением у нас новых самолетов, бипланов «Альбатрос», мы можем перейти к более агрессивным действиям, — настаивал Бельке.
— Как вам это представляется? — осведомился командующий.
— До сих пор истребители оставались вспомогательными самолетами, — начал объяснять Бельке. — Мне кажется... Да что там, я убежден! — спохватился он.
— Да, я убежден в том, что мы лучше послужим отечеству, если соберем истребительную авиацию в крупные истребительные подразделения и начнем самостоятельную охоту на врага.
— И как вы предлагаете назвать эти подразделения? — прищурился полковник. — «Охотничьи эскадрильи»?
— Почему бы нет? — вскинулся Бельке. — Jagdstaffel — вполне подходящее наименование. Сокращенно — Jasta. Людям должно понравиться. А кроме того, — прибавил он, — эти подразделения могут использоваться и для обороны. Двухместные самолеты не пострадают — истребители по-прежнему будут их сопровождать.
— Действуйте, — после короткого размышления ответил командующий. — Для этих Jastas рекомендую отбирать наиболее агрессивных, активных молодых летчиков. И самолеты...
Он задумался. Лучшим был, несомненно, «Альбатрос» — достойный ответ германского конструктора Роберта Телена на вызов английских и французских аэропланостроителей.
«Альбатрос» был исключительно чистым — в отношении аэродинамики — самолетом: плавные обводы фюзеляжа нарушали лишь выступающие между винтом и кабиной радиаторы.
А использование двигателя жидкостного охлаждения позволило снизить лобовое сопротивление самолета.
По маневренности этот «Доппельдеккер» вполне мог сравниться с «Ньюпором» или «Де Хевилендом». А превосходство в скорости и скороподъемности позволит немецким летчикам навязывать противнику условия поединка, время и место схватки.
Одним из принципов таких поединков было — стараться начать бой над территорией, занятой немецкими войсками. Это повышало шансы немецкого летчика — в случае аварийной посадки. И сводило на нет все шансы англичанина или француза.
— Полагаю, будет разумным, — продолжал командующий, — направлять в истребительные эскадрильи летчиков, уже имеющих опыт полетов на многоместных самолетов. Такие пилоты уже знакомы со всеми возможностями двухместных машин и, следовательно, прекрасно изучили противника.
— Британцы, как стало известно, готовят своих летчиков-истребителей сразу на одноместных машинах, — заметил Освальд Бельке. — А не переучивают.
Командующий повысил голос:
— А мы будем переучивать! Я хочу, чтобы наши истребители имели хотя бы минимальный боевой опыт. Мы не можем позволить себе разбрасываться людьми и самолетами.
Они помолчали.
— Полагаю, я начну с добровольцев, — проговорил Освальд Бельке и вспомнил молодого барона, с которым познакомился в поезде. — И что-то подсказывает мне, что в добровольцах недостатка не будет.
...Казалось бы, совсем недавно Германия радовалась своему объединению. Столетиями разобщенная, разбитая на отдельные княжества страна вновь стала единой. И диалекты, на которых говорили живущие в разных княжествах немцы, устремились в единую реку немецкого языка.
И тем не менее при формировании истребительных эскадрилий — die Jastas (слово сразу прижилось) — старались следовать именно территориальному принципу.  «S» в названии указывало на преобладание саксонцев, «W» — выходцев из Вюртемберга, «B» — баварцев... Хотя — и это тоже следует отметить — большинство летчиков были родом из Пруссии.
Соперничество между германскими «землями» сохранялось: в эскадрилье с литерой «S» не обязательно служили одни только саксонцы, но уж пруссаков там точно не сыщешь: любви между этими княжествами никогда не было.
Пруссаки летали только в составе Королевских прусских подразделений. По крайней мере, так обстояли дела поначалу.
И ничего с этим не поделаешь...
20 августа 1916 года, Западный фронт, Франция, расположение Jasta-2
Командир Второго ягдтстаффеля вытянулся, приветствуя командующего.
Фон дер Лиз-Томсен пожал ему руку.
— Рассказывайте, — попросил он. — И показывайте. Говорят, у вас уже появились первые герои-асы?
Бельке скромно потупился.
— Сперва мы хотели бы поделиться нашими соображениями касательно тактических приемов боевого применения немецких истребителей, собранных в ягдтстаффель.
— Кто автор? — благосклонно улыбнулся командующий.
— Командиры и самые инициативные из пилотов, — ответил Бельке. — Мне бы не хотелось, чтобы все заслуги были приписаны исключительно мне... Итак, мы предлагаем следующее: наша основная задача — дежурство на аэродроме. Как только наблюдатели сообщают нам по телефону о пересечении линии фронта самолетами противника, мы поднимаемся в воздух. Таким образом, сражение будет проходить преимущественно над нашей территорией.
— Хорошо, — кивнул командующий. — Однако не получится ли так, что союзники успеют сбросить бомбы прежде, чем вы их перехватите?
— Чтобы этого не произошло, эскадрильи должны базироваться как можно ближе к линии фронта, — отозвался Бельке. — Для перехвата нам потребуется всего несколько минут. Способ атаки выбирает командир, Staffelfuhrer, — и он же возглавляет атаку. Остальные прикрывают его от возможных атак. Таким образом, в случае нападения группы самолетов в бою принимают участие все летчики стаффеля, а при атаке одиночного аэроплана достаточно одного командира.
— Не хочу этого произносить, но... если командир будет подбит? — спросил фон дер Лиз-Томсен.
— В таком случае его заменяет пилот второго корабля — и так далее, — ответил Бельке.
Четкая организация показалась командующему более чем разумной. Правда, при таком положении дел одерживать победы разрешалось лишь асам. Но летчики часто погибали, их место занимали новые — а славы хватит на всех.
Осенью 1916 года Бельке — командир Jasta-2 — уже одержал семь новых побед. Его подчиненные все еще «топтались на пороге» в ожидании, когда им позволят совершать подвиги.
Бельке лично отбирал их: Манфред фон Рихтгофен, Эрвин Бёме, Макс фон Мюллер, Макс Иммельман, Отто Гене...
— Летчиками я доволен и будущих героев мне хватает, — сказал под конец Бельке командующему, — но у нас очень мало самолетов: два биплана Фоккера и один «Альбатрос».
— Будут еще, — обещал командующий.
28 октября 1916 года, Западный фронт, расположение Jasta-2 (район Камбре)
Три германских самолета поднялись по тревоге. Такие вылеты стали уже привычными.
Стаффель возглавлял командир — Освальд Бельке. За ним летели Рихтгофен и Бёме.
Вскоре все трое увидели несколько британских самолетов, и первый из англичан атаковал Бёме. Бельке выпустил в неприятеля очередь, и британец задымил.
— Подбит? — жестом спросил Бёме, но Бельке покачал головой: англичане нередко прибегали к хитрости — пускали дым, а когда соперник расслаблялся — наносили смертельный удар.
Но сейчас, похоже, англичанину было не до трюков — он изо всех сил тянул самолет к линии фронта. Ну еще бы, кому охота падать на окопы врага! Там уже готова «теплая встреча».
Внезапно от самолета — это был Сопвич «Страттер», как ясно видел Бельке, — отвалилось крыло, и машина перешла в беспорядочное падение.
На место одного подбитого британца поспешили еще два. Оба набросились на командира. Бельке находился ниже «Де Хевилендов» и не мог как следует отбиться от них, поэтому отвернул.
В этот момент британцев атаковал Бёме.
Бельке не мог допустить, чтобы подчиненный отобрал у него славу, и, поднявшись выше, сам набросился на врага.
У первого «Де Хевиленда» был пробит топливный бак. Бельке ясно видел лицо летчика, залитое кровью и похожее на маску. Самолет англичанина пошел на снижение. Бельке успел увидеть, что тот благополучно сел... и тотчас был схвачен германской пехотой.
Бельке снова развернул самолет, чтобы разделаться со вторым «Де Хевилендом».
Бёме, раззадоренный удачной двойной атакой, сделал то же самое.
И два самолета Jasta-2 столкнулись в воздухе...
Они лишь соприкоснулись, но этого оказалось достаточно: когда две машины идут на такой огромной скорости, при малейшем их контакте происходит сильнейшее сотрясение.
Самолет Бельке был сильно поврежден и начал падать.
Бёме летал вокруг него кругами, словно пытаясь задержать падение.
Рихтгофен изумленно смотрел на происходящее. Сначала ему казалось, что Бельке просто садится, но тут самолет командира начал разваливаться на части... Теперь «Альбатрос» стал неуправляемым и просто падал.
Бёме все так же кружил возле него, и даже просто наблюдая за самолетом можно было понять, в каком отчаянии летчик.
Затем грянул взрыв.
Освальд Бельке погиб.
Эскадрилья тяжело переживала смерть «отца ягдтстаффелей» — Освальда Бельке.
— Удивительно, — сказал Манфред фон Рихтгофен, когда командира провожали в последний путь, — все, кто был знаком с Бельке, считал себя его единственным настоящим другом. Каждому казалось, что именно его Бельке любит больше, чем всех остальных. У него совершенно не было личных врагов. Со всеми он был одинаково доброжелателен, ни для кого не делал исключений.
Кругом молчали. Все знали, кто был тем единственным, по-настоящему близким к Бельке человеком, — тем, кого погибший особенно выделял.
Это был Эрвин Бёме, ставший по случайности причиной его гибели.
— На все Божья воля, — заключил Рихтгофен, чувствуя, что горло у него перехватывает рыданием, — таково единственное утешение души во время войны.
Читать рассказ на портале.