Сообщения разработчиков на форуме

Sgt_Kabukiman: Последние месяцы 1944 года, в состав советских ВВС начали поступать новые истребители Ла-7. Эскадрилья Ивана Кожедуба против Fw-190.
                    
16 июня 1944 года, Москва
Маршал авиации Новиков подписал последнюю бумагу, поднял глаза. Полковник Чупиков сидел напротив, молчал.
Чай в стакане с подстаканником остывал. Полковник едва отпил половину. Он ждал. Ждал самого важного.
Новиков подал ему подписанные приказы:
— Новый авиационный полк формируется по моему личному приказу. Вы, Павел Федорович, назначаетесь его командиром. Отбирайте к себе самых лучших летчиков-истребителей, самых опытных. И самолет вам тоже дадим самый новый, лучший на данный момент.
— Я так понимаю, и враг у нас будет самый отборный, — заметил Чупиков.
— Отборнее некуда, — вздохнул Новиков. — Немцы в Восточной Пруссии и Прибалтике дерутся, как черти. Боятся возмездия, и правильно боятся! — Он хлопнул ладонью по столу. — Конкретные задания получите позже, но уже сейчас могу определить общую задачу: будете поддерживать наступление 3 Белорусского и 2 Прибалтийского фронтов.
Чупиков взглянул на приказы.
— «Лавочкин»? — переспросил он. В его голосе прозвучала нотка сомнения.
С истребителями Лавочкина летчики нередко вступали в конфликты. Этот самолет ненавидели, как живое существо, как ненадежного товарища, который в трудную минуту подвел.
Но были и те, кто любил его — как лучшего друга — и предпочитали любой другой машине.
— Принято решение перевооружать на Ла-7 в первую очередь те авиационные части, которые раньше летали на Ла-5, — сказал Новиков. — Думаю, это логично. А вообще — вот получите самолет и «познакомитесь». И в бою проверите. Поймите, товарищ Чупиков: месяц за месяцем велась напряженная работа по совершенствованию этого самолета. Тратились огромные средства. На своем участке конструкторы трудились не покладая рук ради нашей победы.
Маршал устало кивнул, завершая свою речь:
— Все, ступайте.
Новиков откозырял и вышел.
22 сентября 1944 года, район Барановичей
— Кожедуб, Шарапов — вылетаете на прикрытие речной переправы между Рамейки и Даксти. — Командир полка подождал, пока офицеры раскроют планшеты. — «Фокке-вульфы» обязательно постараются разбомбить ее.
Новые истребители Лавочкина уже сталкивались в бою с Fw.190. Как и говорил маршал Новиков, самолеты проверили в бою: в конце июня сбили двух немцев над Барановичами.
…Истребители поднялись в небо.
До переправы оставалось километров пятнадцать, когда майор Кожедуб заметил неприятеля.
На высоте в три тысячи метров шли четыре Fw.190. Так, стоп, вот еще — два раза по четыре.
К переправе летят.
В тот же миг Кожедуб атаковал крайнюю левую пару Fw.190 и открыл огонь с дистанции в сто пятьдесят метров.
— Получай!..
Fw.190 сбросил бомбы, не долетев до переправы.
Следующая очередь прошила фюзеляж машины, и немец перешел в беспорядочное падение. На земле расцвел взрыв.
— Уходят, черти, не понравилось им, — пробормотал Кожедуб, наблюдая отступление оставшихся Fw.190.
Вечером по просьбе комиссара он докладывал об опыте первых полетов на новом самолете.
— По вооруженности соответствует Ла-5, а так — и быстрее, и лучше. Что вопросы вызывает, так это мотор. Если такой же, как на Ла-5, то неприятности начнутся, к бабке не ходи. Теперь насчет Fw.190. Сейчас они нас пока боятся. Чуть что — сбрасывают бомбовую нагрузку и удирают. Но вообще немец умен и хитер и быстро учится. Неприятель сумеет найти у нас слабые места.
9 февраля 1945 года, район Сукачева
Штурман «маршальского» полка Александр Куманичкин в паре со своим ведомым Крамаренко поднялся в небо.
Не только немецкие асы, любители острых ощущений, вылетали на «свободную охоту»!
— Вижу скопление автотранспорта, — сообщил Сергей Крамаренко.
— Зенитки видишь?
— Никак нет, зенитное прикрытие отсутствует.
— Может, затаились?
— А вот и проверим…
И два Ла-7 пролетели над наземной техникой врага.
Ответного огня не было.
— Давай второй раз, проштурмуем их как следует, — предложил Куманичкин.
Они вернулись и снова открыли огонь.
В этот момент — откуда только взялись? — выскочили два Fw.190 и рванулись навстречу «Лавочкиным». Куманичкин так увлекся атакой, что не заметил опасности в воздухе.
И только когда Fw.190 попал в его самолет, штурман понял: дело плохо.
Снаряд пробил крыло. Ла-7 почти перестал отвечать на отклонения ручки.
— Командир, еще пара сзади, — раздался в шлемофоне голос ведомого.
— Уходим наверх, за облака, — приказал Куманичкин.
Он посмотрел на показания приборов. Топливо на исходе, самолет еле ковыляет.
— Сколько до аэродрома?
— Километров сто, — был неутешительный ответ Крамаренко.
Оба Ла-7 скрылись за облаками. Fw.190 решили не испытывать судьбу: отогнали красных соколов от своей наземной техники — и хватит. Тем более, что один самолет русских точно подбит и вряд ли дотянет до своего аэродрома.
Скорость поврежденного «Лавочкина» упала до трехсот километров. Куманичкин с трудом удерживал истребитель в воздухе. Машина тянула из последних сил.
— Командир, я прикрою, — услышал он голос Крамаренко.
Но Куманичкин понимал: если теперь появятся хотя бы два Fw.190, уйти уже не удастся.
До аэродрома оставалось десять километров… Семь…
Оба Ла-7 пошли на посадку.
— Как ты вообще долетел?
Кожедуб не скрывал удивления. Сбежались механики. Кругом качали головами, цокали языками и даже смеялись.
— Очень смешно, — проворчал Куманичкин, едва живой от усталости. Он снял шлем, вытер лицо, бледное, покрытое потом. — Машина в воздухе чуть не развалилась.
— «Чуть» — не считается, — сказал Крамаренко. — Ну и задали мы им жару!
…Самолеты Лавочкина отличались в первую очередь прочностью. Конструктор был особенно внимателен к тому, чтобы надежность машины не снижалась — пусть даже за счет аэродинамических качеств.
В отличие от Яков — «игрушечек» — «Лавочкин» производил впечатление тяжеловесной машины. Но крепким он точно был, не отнимешь.
И сейчас Куманичкин рассматривал свой подбитый Ла-7 с возрастающим изумлением: треть одной из лопастей воздушного винта была отстрелена, в другой лопасти зияла пробоина… Как долететь-то ухитрился?
— Починим в лучшем виде, — заверили механики.
Наутро самолет действительно был полностью отремонтирован и готов к полетам.
12 февраля 1945 года, воздушное пространство над Восточной Пруссией
Три пары истребителей на Ла-7 вылетели с минимальным интервалом.
Сейчас советские войска перешли в решительное наступление и столкнулись с яростным сопротивлением противника.
Самолеты шли к линии фронта.
— Командир, вижу Fw.190, — доложил ведомый Кожедуба — Виктор Громаковский.
Из облаков вываливались немецкие самолеты. Их было много — два… нет, почти три десятка.
«Фокке-вульфы» готовились атаковать советские войска.
Иван Кожедуб опустил свой Ла-7 почти до самой земли. В отличие от Яков, которые на пикировании подчас набирали слишком большую скорость — настолько большую, что, случалось, теряли крыло, — самолеты «Лавочкина» можно было не сдерживать.
Более тяжелый и менее маневренный, Ла-7 был своего рода «крепостью».
Так, все. Пора.
Советский истребитель вышел в атаку на ведущего вражеской группы снизу сзади.
Fw.190 был совсем близко — в ста метрах. Кожедуб выпустил очередь в брюхо вражеского самолета и, не интересуясь его дальнейшей судьбой, вышел из атаки вверх.
«Лавочкин» перевернулся и спикировал на следующий «Фокке-вульф».
Громаковский держался слева и сзади, не позволяя противнику зайти в хвост Ла-7 командира.
Тем временем второй Fw.190 упал на землю.
Остальные отвлеклись от непосредственной задачи — атаки советских наземных войск — и начали перестраивать боевой порядок.
Перед ними было шесть советских истребителей.
Штурман полка Александр Куманичкин сбил ведущего девятки «Фокке-вульфов».
В этот момент ведущий третьей пары «Лавочкиных» — Орлов — прошил очередью еще одного «немца». Его ведущий Стеценко отвлекся, вступив в схватку с противником, и внезапно два Fw.190 атаковали Орлова сзади.
Ла-7 загорелся и упал на землю.
Догоняя его, разрушаясь прямо в воздухе, рухнул «Фокке-вульф».
Остальные отступили.
14 февраля 1945 года, Восточная Пруссия
— Ничего не понимаю, — Куманичкин развел руками. — Вылетели мы с командиром полка на охоту. Видим — немец. Один летит. Ну прямо напрашивается. И только мы заходим для атаки, как он отрывается от нас и уходит на какой-то невероятной скорости. Только хвостом мелькнул — и все, привет.
— Пленку из фотокинопулемета проявим — разберемся, что за зверь такой нам повстречался, — сказал Чупиков.
Фотокинопулеметы были установлены на все истребители «маршальского» полка еще в октябре сорок четвертого. Полезная штука оказалась.
И лишний раз подтвердилось это в феврале сорок пятого.
— Вот он, наш «зверюга», — Чупиков показал фотоснимки. — Новейший реактивный истребитель немцев Ме-262. Придется нам теперь думать, как с ним сражаться. Догнать его мы пока не можем.
19 февраля 1945 года, воздушное пространство в районе реки Одер
Кожедуб и Титаренко шли над Одером.
Вот она, река, «исторически» отделявшая Германию от Польши! Исторический момент.
Однако насладиться «моментом» не получалось: со стороны Франкфурта вдоль русла реки летел немецкий самолет.
— Не тот ли это, о котором командир говорил? — Дмитрий Титаренко удивленно следил за «немцем».
Ме-262 несся на высоте три с половиной тысячи метров над Одером с невероятной скоростью. Ла-7 определенно не в состоянии были догнать его.
Кожедуб быстро прикинул в уме ситуацию: немецкий пилот наверняка рассчитывает в первую очередь на быстроту своей машины. А воздушное пространство в задней полусфере и внизу не контролирует. Вроде как — «а зачем?»
Поплатишься за свою самонадеянность!
Кожедуб атаковал снизу на встречно-пересекающемся курсе. Сейчас советский летчик всадит новейшему германскому истребителю очередь в брюхо.
Майор Титаренко открыл огонь первым.
«Нервы не выдержали?» — крикнул ему Кожедуб.
Ничто не могло разозлить его больше, чем испорченная атака.
Но что немцу смерть, то русскому лекарство: уходя от неожиданного огня, Ме-262 развернулся навстречу Кожедубу и изобразил из себя отличную мишень.
Советскому асу осталось только нажать на гашетку, и роскошный реактивный самолет превратился в огненный шар.
17 апреля 1945 года, воздушное пространство над Берлином
— Русские ушли в облака, — послышалось в шлемофоне. — Продолжайте курс.
Группа «Фокке-вульфов» с подвешенными бомбами шли к линии фронта. «Лавочкиных» было всего двое — логично, что они уклонились от боя.
…А вот то, что они внезапно атаковали многочисленных Fw.190, выйдя из облаков, — это оказалось неприятной неожиданностью. Сзади сверху Кожедуб сбил ведущего замыкающей четверки, а затем бросился в самую гущу самолетов противника.
«Лавочкин» вел огонь из пушек короткими очередями. Fw.190 начали освобождаться от пушек, которые мешали им вести бой.
— Их всего двое, повторяю, их всего двое…
«Слишком прочный» «Лавочкин» в воздухе как будто избавлялся от всех своих недостатков. Особенно в руках таких пилотов, как Кожедуб и Титаренко.
— Командир, сзади!
Титаренко сбил Fw.190, который сумел зайти в хвост Ла-7 Кожедуба. Немец взорвался в воздухе.
Неожиданно стало легче: группа Ла-7 пришла на помощь своим товарищам.
— Топливо кончается, возвращаемся на аэродром.
На обратном пути Кожедуб отстал и ввязался еще в один воздушный бой: американский Б-17 атаковали «мессеры».
Удачно отбив эту атаку, пилот посадил Ла-7 на аэродроме.
Вечером его вызвал командир полка.
— Ты кого сбил? — спросил он, кивая на пленку из фотокинопулемета, лежавшую рядом на столе.
— Fw.190 сбил и один «мессер» если не сбил, то подранил.
— Расскажи, как «американца» спасал.
— Да отогнал от него немецких истребителей, вот так и спасал.
— А потом?
— Потом еще два на меня накинулись, я один взорвал прямо в воздухе, второй подбил — летчик выпрыгнул с парашютом.
— А белых звезд на крыльях ты там часом не заметил?
— Каких еще белых звезд?
— Последние два самолета, Иван, — это были «Мустанги», истребители прикрытия «Летающей крепости», которую ты так отчаянно защищал.
— Я что, союзников сбил?
— Сразу двоих.
— Так какого черта они меня обстреляли! — разозлился Кожедуб. — Я что, с каждым, кто в меня стреляет, раскланиваться должен?
— Не разобрались они.
— Так я тоже не разобрался.
Повисло молчание. Наконец Чупиков отдал Кожедубу пленку и сказал:
— Ладно, забери. И помалкивай про этот случай. Война заканчивается, незачем портить отношения.
Читать рассказ на портале

Priolia: это верно, давненько)

Princess_Trolluna: Да, получите.

Fleget: Получит тот, кто выложил скриншот в конкурсной теме.

Fleget: С удовольствием смотрю эту серию передач и с нетерпением всегда жду новых выпусков.
Все, хорошо, явных минусов, недочетов я не заметил, зато положительных мыслей по поводу видео возникает много.

Fleget: Разрешается, но при этом организаторы конкурса ожидают уникальные модели собранные благодаря своей фантазии и креативу, а не инструкции и готовым деталькам с наборов. И дело тут не в винтах и шасси.

Sgt_Kabukiman: Лётчики нашего аэродрома обсуждают один из самых странных французских проектов, SE-100, получивший в свое время множество неприятных прозвищ.
                    
— Кто это так шикарно заходит на посадку? — Товарищ младший лейтенант Вася прищурился. — Як-3, конечно, на последнем издыхании, но пока вполне боеспособный.
Из самолета выбрался Франсуа Ларош. Весело махнул рукой Васе и приехавшему в гости Гансу Шмульке.
— Видали? — осведомился он. — Все объекты уничтожены.
— Вы, кажется, тоже слегка повреждены, — заметил Шмульке. — Точнее, ваш самолет.
— «Слегка» — это не считается, мон ами, — заявил Ларош.
Танкист хмыкнул:
— Ну, на Яке-то, наверное, просто было всех победить.
— Вы не представляете себе, — сказал Франсуа, — насколько непросто. Всегда найдутся какие-нибудь препятствия и зложелатели.
— Ладно тебе, Шмульке, — Вася обнял приятеля за плечи, — всем известно, что французы — хорошие летчики. Только вот самолеты у них были плохие. Да и правительство их подкачало, когда быстренько сдалось Гитлеру.
— Во Франции это называют «перемирием», — вставил Ларош, но заметно помрачнел.
— А как еще это называть? Позорной капитуляцией? — Вася пожал плечами.
— Будем говорить о самолетах, мон ами, и не будем говорить о политике, — предложил Франсуа.
— А правда, — вмешался Шмульке, — я тоже что-то слыхал о том, что в тридцатые все французские машины были плохими и, главное, некрасивыми.
Франсуа Ларош тяжело вздохнул:
— Во-первых, далеко не все французские самолеты были уродливы, как Квазимодо. Во-вторых, далеко не все они были плохими. Вот, например, был у нас тяжелый многоцелевой истребитель фирмы Liore et Olivier. Выглядел он, конечно, странно. Пилоты его называли «камбалой».
— О! — возрадовался Вася. — А у поляков были самолеты «Карась» и «Сом»!
— Это, мой пылкий русский друг, были практически официальные названия польских самолетов, — возразил Франсуа. — Причудливы пути славянской фантазии… А вот «камбала» — не название, а прозвище, прозвище фамильярное, совершенно неформальное, отчасти даже пренебрежительное.
— Ч­то подтверждает мой тезис о том, что французские самолеты красотой не блистали, — заключил младший лейтенант.
— И тем не менее «камбала» оказалась удачным самолетом. Летчики ее полюбили, — сказал Ларош.
Ганс Шмульке засмеялся:
— Парадокс! И как же такое чудо возникло?
— Как и большинство подобных чудес,  — с заказа, — отозвался Франсуа Ларош. — Был у нас в тридцатые «Потез-631» — тяжелый многоцелевой истребитель. Время шло, потребовалось заменить «Потез-631» на что-то более современное. Поэтому военные в тридцать шестом году запросили новый самолет, и сразу несколько фирм предложили свои варианты.
— Начнем сразу с победителя, — попросил Ганс Шмульке.
— Это же очевидно: «Лиор и Оливье», — вставил Вася.
— Именно, — кивнул Франсуа. —  Самолет, который они спроектировали, выглядел, мягко говоря, не вполне обычно. Короткий и узкий корпус, обшивка — дюраль и фанера, крылья — только древесина. Двойные вертикальные хвостовые плавники, расположенные ниже плоскости крыла. Оригинальное шасси: одно переднее колесо убиравшееся в носовую нишу, и два задних колеса — их ниши помещались в нижней части хвостовых шайб.
— Такое впечатление, будто конструкторы нарочно задались целью сделать «все наоборот» и переоригинальничать любых своих предшественников, — высказался Вася.
Ларош пожал плечами:
— Кто знает. Если не экспериментировать, ничего не добьешься. Будут просто скучные одинаковые самолеты, устаревающие еще до того, как их запустят в серию.
— И то верно, — пробормотал Ганс Шмульке. — А какой экипаж предусматривался для этого танка?.. То есть, я хочу сказать — для этого самолета?
— Два человека (для дневных полетов) или три человека (соответственно, для ночных полетов), — ответил Ларош. — Двигателей, как и предписывалось техзаданием, было два — «Гном-Рон» по восемьсот лошадиных сил. Сначала, как и положено детищу «Лиор и Оливье», самолет назвали LeO, конкретнее —  LeO-50, но вскоре переименовали.
— В «камбалу»? — хмыкнул Вася.
Франсуа приподнял бровь:
— Нет, более скучно — SE-100, то есть Sud-Est, «Юго-Восток». Как раз в феврале тридцать седьмого  авиационный завод в Анжентиле — то есть завод  фирмы  был национализирован и вошел в состав SNCASE — в переводе: «Национальное авиастроительное общество Юго-Восток». Если помните, это было соединение разных частных заводов. Поэтому и наш самолетик стал называться SE-100.
— Ага, начинается путаница с названиями, — прищурился Вася.
— Да нет никакой путаницы: «Сюд-Эст-100», и все. Можно просто говорить «камбала», и сразу все станет понятно, — прибавил Ларош, улыбнувшись. —  Летчик-испытатель  поднял его в воздух 29 марта 1939 года в Виллакубле. И сразу же стало понятно, что самолет, хоть внешне и напоминает летающий сарай, в общем-то, удачный: скорость давал больше пятисот пятидесяти километров в час на высоте в шесть с половиной километров. Запаса топлива хватало на тысячу с лишним километров.
— А вооружение? — полюбопытствовал Ганс Шмульке.
— Не поскупились: четыре двадцатимиллиметровые пушки в носовой части корпуса и подвижная пушка, тоже двадцать миллиметров, в задней кабине… Но, конечно, нашлись и недостатки, кое-что пришлось переделать: усовершенствовать систему управления, усилить хвостовую часть, потребовалось увеличить топливные баки, добавить стабилизаторы в задней части корпуса. Заодно сумели установить более мощные двигатели. И после всех доработок отправили своим ходом в Марсель-Мариньян для государственных испытаний. Это произошло 9 декабря 1939 года. В Мариньяне тоже все шло хорошо — пока весной сорокового года не произошла страшная авария. Дал сбой механизм шага правого винта. Самолет грохнулся, оба члена экипажа погибли, машина разбилась.
— Мда, — выговорил наконец Вася. — Дела… Но, наверное, имелся и второй прототип?
— Точно, — кивнул Ларош, — причем более «крутой»: с полностью металлической конструкцией крыльев и более мощным вооружением: в носовой части шесть пушек, в хвостовой кабине — спаренная установка еще двух таких пушек плюс одна в открывающемся люке в нижней части корпуса.
— Летающая крепость на французский манер, в общем, — подытожил Вася. — Не напрасно камрад Ганс назвал его «танком».
— Я оговорился, — чуть смутился Шмульке.
— Да нет, все правильно, — подхватил Франсуа. — Этот истребитель был вооружен, что называется, до зубов. Но построить самолет до разгрома Франции, в общем, не удалось. Потом немцы ввели ограничения на авиационное строительство, так что работы, опять же, вынужденно замерли. И наконец, когда немцы решили часть ограничений снять, работы над SE-100 продолжились. Немцев, впрочем, это чудо природы вообще не интересовало. А между тем французские конструкторы быстренько доработали свой самолетик, и выпускать его стали на заводах концерна «Ситроен» в Париже.
— Это тот, где делали маленькие машинки? — удивился Шмульке.
— Именно он, — подтвердил Франсуа. —  Вот там приготовились к выпуску первой партии из трехсот SE-100 — дальние тяжелые дневные истребители: семь пушек, бронестекла, бронеспинка пилотского и штурманского кресла. Скорость осталась прежней — пятьсот семьдесят пять километров в час. Летал на дистанцию в полторы тысячи километров.
— А что, были еще и ночные?
— А то как же!.. Пять пушек, навигационное и радиооборудование. Как и планировалось с самого начала, в дневном варианте экипаж два человека, в ночном — три: добавлялся штурман и оператор радара.
— И когда эти самолеты начали летать по-настоящему? — осведомился Вася.
Франсуа припомнил:
— В ночные истребительные части они стали поступать с сентября сорок первого. Предполагалось, что после появления современной машины старички «Потезы» уйдут на покой. Но не тут-то было. «Потез» был машиной простой, освоенной, производственники его любили, поэтому наряду с новой машиной выпускали и старую.
— Ну, что поделаешь, — заметил Вася. — Не от хорошей жизни так поступали, понимаю.
— Вы неискренни, товарищ младший лейтенант, — упрекнул его Франсуа Ларош. — Вам совершенно не жаль французских производственников.
— Ну и что? — не стал отпираться Вася. — Как сказал не помню кто, «жалость унижает человека».
— Невозможный тип! — Ганс Шмульке подмигнул Франсуа Ларошу.
— Как бы там ни было, в частях новый самолет встретили настороженно. Необычная компоновка, диковинный внешний вид… А на фоне «Потезов» — может, и устаревших, но изящных, — так и вообще… — Ларош чуть улыбнулся.
— В армии нет места демократии:  прикажут — так полетишь хоть на камбале, хоть на соме, — заявил Вася.
Ларош кивнул:
— Между прочим, именно полеты оказались лучшим лекарством от недоверия: «камбала»  оказалась маневренной, устойчивой в воздухе, с неплохими взлетно-посадочными характеристиками. Правда, все равно не без капризов: для этого самолета требовался оборудованный аэродром. С другой стороны, при невыпуске основных стоек шасси — тех, что в хвостовых шайбах, — техника пилотирования самолета практически не менялась: он садился на хвост фюзеляжа. Да, и еще в плюс этому самолету шло оборудование. SE-100 получил очень неплохое оборудование для слепых полетов.
Вася что-то прикидывал в уме:
— То есть, можно назвать этот самолет хорошим?
— «Хороший» — понятие очень относительное. Помните, на итальянских бомбардировщиках нормально могли летать только итальянцы, а весь остальной мир, прямо скажем, ужасался? А знаменитое заявление товарища Сталина о том, что «Харрикейны» «дрянь» и «наши летчики их не любят»? Скажи англичанину, что «Харрикейн» — дрянь, могут быть последствия… Вот и с французским самолетом, думаю, было нечто похожее. SE-100 пытались выпускать, кстати, и в штурмовом варианте, но быстро отказались от этой затеи. И вообще карьера «камбалы», кажется, не была ни долгой, ни интересной. А жаль — самолет был с потенциалом.
Читать сказку на портале

Priolia: Возьмите вот...(протягивает огнетушитель)
Покрышкин этого читать не может, и это, ящитаю, хорошо.
А все остальное - мы эти стоны уже слыхали. И не нам они должны быть адресованы - мы никаких рассуждений, как Супертест, не начинали.  И многие взрослые дяди с удовольствием играют. Сама видела)
Не надо накалять атмосферу, у нас тут тихо и лампово.

Priolia: Прочему же "переманивание". МЫ приглашаем. Они вполне могут оставаться и дальше "Ведьмочками" )))

Jluca: На разных)
тут уж как повезет)

Sgt_Kabukiman: История французского бомбардировщика LeO-45, машины-долгожителя, воевавшей под самыми разными флагами.
                    
Франсуа Ларош вошел в офис Зиночки с небольшим букетом гвоздик и вскоре вышел оттуда без букета и в хорошем настроении.
Вася подтолкнул Хопкинса локтем:
— Видал, штаб-сержант? Вот так надо действовать.
— Чтобы работали мои методы, — заметил Франсуа, подошедший к друзьям быстрее, чем предполагал Вася, — нужно обладать моим обаянием. Так что конкурентов я могу не опасаться.
— Товарищ Ларош действует наверняка, — съязвил Вася. — Коль скоро французские самолеты сплошь безобразны, пилот пускает в ход улыбку. Все смотрят на улыбку и никто не смотрит на самолет.
— Камрад Вася, вы несправедливы, — запротестовал Ларош. — Не стоит повторять расхожее мнение насчет наших самолетов.
— Назовите хоть один красивый! — потребовал Вася. — Мы со штаб-сержантом сомневаемся.
Ларош задумался:
— Да вот хотя бы средний бомбардировщик LеО-45, «Лиор и Оливье», творение инженера Эрнеста Пьера Мерсье. Действительно был изящный самолет.
— Небось, сами французы диву давались, — хмыкнул Билл Хопкинс.
Вася спросил:
— Кстати, кто такой этот Мерсье? Ничего о нем толком не знаю.
Франсуа Ларош кивнул:
— Причудливо доходит до нас информация о людях, которые жили когда-то, работали над созданием новых самолетов… Убежден: мы должны знать о них больше. Но «больше» не всегда получается. И вы правы, Вася. Взять хотя бы тех же французских авиаконструкторов. Марсель Блок — антифашист, потерявший здоровье в немецких концлагерях и все-таки проживший долгую и творческую жизнь. Девуатин  работал на Виши, потом скрывался в Латинской Америке и вернулся во Францию лишь под конец жизни. Но и он продолжал работать в авиации. А вот об Эрнесте Пьере Мерсье нам известно только несколько разрозненных фактов: что закончил Политехническую школу и был по преимуществу инженером, с тридцатого года работал в фирме «Лиор и Оливье» и умер 11 июня 1944 года.
— От чего же он умер? — заинтересовался Вася.
—  В сорок четвертом году, как говорится, имелось много разных возможностей умереть… — отозвался Франсуа. — Я не могу назвать точную причину и даже возраст. Однако — в отличие от коллег, чья биография известна куда лучше, — Мерсье оставил нам свои патенты на изобретения. И целых три из них можно отыскать в интернете. Они отсканированы и находятся в свободном доступе.
— И что это за изобретения? — Хопкинс непроизвольно потер руки, словно уже разбирал какое-нибудь сложное устройство.
Французский пилот ответил:
— Мерсье разработал тип капота для радиальных двигателей. В случае с LеО-45 это имело, я думаю, решающее значение. Давайте просто расскажу с начала.
— Самый простой и надежный способ донести свою мысль до слушателя, — сообщил Вася. — Терпеть не могу, когда начинают с середины.
— А как же интрига истории? — подмигнул Хопкинс.
— Обойдусь, — буркнул Вася.
— Итак, друзья мои, в один прекрасный день тридцать третьего года, если говорить точно, то первого апреля, французские ВВС официально были признаны независимым родом войск, — торжественно начал Франсуа.
— Первого апреля? — переспросил Вася. — Гусары, молчать!
— Бывают просто даты, товарищ младший лейтенант, — прошептал Хопкинс. — Не мешай рассказывать.
— Обретя «независимость», французское авиационное командование решило, что следует расширить круг задач авиации. Помимо взаимодействия с наземными силами, следует еще выполнять стратегические операции. Да, Вася, все те же теории старого «доброго» Дуэ, если вы об этом.
— Я ничего не говорил, — вставил Вася.
— Но это же очевидно: военные хотели новый бомбардировщик, — сказал Билл Хопкинс.
Франсуа кивнул:
— Точно. И сначала были построены настоящие летающие крепости: тяжелые, защищенные несколькими пулеметными турелями… Очень быстро выяснили, что самолеты эти медлительные, уязвимые, неуклюжие. Они не то что задачу выполнить — они до цели долететь бы не смогли с такой маневренностью. После некоторых раздумий решили: нужна скорость до четырехсот километров в час на высоте в четыре тысячи метров. Подвижную переднюю турель снять, пулеметы, стреляющие назад, установить в фюзеляже, бомбовую нагрузку разместить внутри — до тонны. Предполагалось, что эти бомбардировщики смогут действовать не только днем, но и ночью. Экипаж — четыре человека. Вот как-то так.
— Интересно, насколько реальный самолет отличался от заказа, — заметил Билл Хопкинс.
— Как обычно, — отозвался Франсуа. — Сильно отличался. LеО-45 — прототип — выпустили на заводе фирмы в Аржентиле, опередив конкурентов. Двигатель установили «Испано-Сюиза»  — радиальный двухрядный четырнадцатицилиндровый, воздушного охлаждения. Приблизительно тысяча лошадиных сил.
— По голосу слышу — что-то не так, — заметил штаб-сержант.
— Капот, — подсказал Франсуа. — Но мы договорились, что я буду рассказывать по порядку. Первый полет — шестнадцатого января тридцать седьмого. Главный недостаток — площади вертикальный хвостовых поверхностей не хватает на взлете и при наборе высоты. Соответственно потребовалось переконструировать двойные кили и рули. И тут — бац! — завод в Аржентиле национализировали.
— Это помешало разрабатывать самолет? — осведомился Вася. — Насколько я помню, национализация заводов…
— Не будем говорить о социализме, — взмолился Франсуа. — Иначе никогда не закончим о LеО-45. Нет, работы над самолетом продолжали вестись полным ходом. И это продолжалось до 6 декабря тридцать седьмого, когда заводской шеф-пилот Жан Думерк аварийно посадил прототип на вспаханное поле — одновременно отказали оба двигателя.
— Самолет-то уцелел? — ахнул Вася.
— Спросил бы, уцелел ли летчик, — упрекнул его Билл Хопкинс.
Вася чуть покраснел.
Франсуа Ларош кивнул:
—  Думерк не только уцелел сам, но и ухитрился спасти прототип, который после аварийной посадки пробежал сто пятьдесят метров и нормально остановился. И вот тут вступают на сцену специальные  капоты двигателей, сконструированные инженером Мерсье. Эта конструкция позволяла более эффективно охлаждать масло двигателей. Плюс сопротивление было значительно меньше. Так что скорость у самолета возросла, он мог развивать до шестисот километров в час. А вот двигатели по-прежнему вызывали проблемы. Поэтому их заменили на «Гном-Рон». И до февраля тридцать девятого года продолжались испытания самолета. В общем и целом, LеО-45 показывал хорошие результаты.
— Меня поражает эта способность неспешно испытывать и усовершенствовать боевые самолеты, — заметил младший лейтенант, — когда было уже очевидно, что война вот-вот начнется. Иногда прямо хочется подтолкнуть творческую интеллигенцию, чтобы она думала быстрее.
— Ну вот чей бы буйвол мычал, товарищ младший лейтенант! — упрекнул Васю американец. — Можно подумать, в Советском Союзе…
Вася безнадежно махнул рукой:
— Я больше не буду перебивать товарища Лароша.
— Мерси. — Ларош улыбнулся. — LеО-45 был показан на Парижском авиасалоне в конце ноября тридцать восьмого. Девятого июля тридцать девятого года три таких самолета принимали участие в воздушном празднике в Брюсселе-Эвре, а затем четырнадцатого — в день взятия Бастилии — восемь их красиво пролетели над Парижем. И наконец в начале августа того же года в Реймсском центре испытаний военных самолетов создали звено с пятью «Лиорами».
— А сколько их всего, кстати, выпустили? — поинтересовался Вася.
— Заказы были громадные — шестьсот там, шестьсот тут, — ответил Франсуа. — Подключили больше тридцати субподрядчиков. Но реально этих самолетов было поначалу не так уж и много. Сказалось, товарищ младший лейтенант, то, с чем и советские производители сталкивались: недостаток материалов и комплектующих… Плюс модернизация самолета шла буквально на ходу.
— Сейчас догадаюсь, — кивнул Вася. — Основную сборочную линию останавливать и переделывать не стали, а вместо этого пустили сразу же вторую линию — по переделке уже готовой продукции.
— В общем, да, — вздохнул Ларош. — Но несмотря на все эти бедствия, самолет начал поступать в части. И поначалу встретил у летчиков весьма сильное неприятие. Поведение этого бомбардировщика, скажем так, вызывало недоверие, особенно на взлете и малых скоростях. Репутация у LеО-45 сложилась быстро: самолет опасный и ошибок не прощает. Поэтому старались от него отделаться.
— И эта картинка знакомая, — заметил младший лейтенант.
Хопкинс кивнул:
— И в американских ВВС имелись такие самолеты — нелюбимые.
— Лямур, тужур, — фыркнул Ларош. — Бомбить-то надо было!  В эскадрильи прибыл ведущий-летчик испытатель SNCASE капитан Жак Лекарме. К тому времени из-за аварий уже успели списать три самолета — возникли трудности с управлением на взлете. И тут Лекарме показал, на что способен «Лиор». Его показательные полеты вызвали всеобщий восторг, впечатлительные французы, — он улыбнулся, — просто рвались теперь на этот самолет. И потом уже летчики нормально поднимали LеО-45, без аварий.
— Умно, — сказал Вася. — «Делай как я» — хороший метод обучения. А что во время войны?
— Десятого мая известного вам сорокового года, — сказал Франсуа, — на вооружении состояло свыше двухсот LеО-45. Из них только полсотни были боеспособны. Одиннадцатого их бросили в бой. Они бомбили колонны немецких танков с малых высот и несли большие потери от истребителей и зенитного огня.
— Напоминает Польшу, — вставил Вася.
— Мда, — вздохнул Ларош. — Шестнадцатого мая двадцать шесть LеО-45 удачно разбомбили моторизированную дивизию. Бедные беззащитные немцы как раз заправлялись, и тут на них посыпались французские бомбы. Но такие удачи больше не повторялись. Летчики Люфтваффе быстро нашли «мертвую зону» LеО-45 и заходили за шайбы оперения, затем уравнивали скорость и спокойненько открывали огонь. LеО-45 были к тому времени вооружены пушкой «Испано-Сюиза», но пушку эту приходилось часто перезаряжать и надолго останавливать стрельбу. Всего в войсках было около четырехсот LеО-45. Потеряно было в боях сто тридцать. Половину из оставшихся перегнали в Северную Африку.
— Ну так война же скоро закончилась, — сказал Вася.
— Товарищ младший лейтенант, хочу напомнить, — возразил Франсуа, — что война только началась. После подписания перемирия… Ладно, после поражения Франции… В общем, правительству Виши разрешили продолжить вооружать эскадрильи LеО-45. Учли опыт недавних боев: увеличили площадь концевых шайб, пушечную установку дополнили двумя пулеметами. Стали учить экипажи бомбометанию с пикирования. И с апреля сорок второго года — с любезного разрешения немцев — возобновили выпуск бомбардировщиков.
— Какой-то самолет непатриотичный, — сказал Вася.
— А ты, Вася, не тактичный, — упрекнул его Хопкинс.
— Патриотичными могут быть люди, камрад Вася, — откликнулся Ларош. — А самолет — он просто машина. И товарищ младший лейтенант, кстати, прав: LеО-45 воевал в составе ВВС чуть ли не всех противоборствующих сторон. Между прочим, имелись LеО-45 со знаками ВВС США: они перевозили грузы из портов Марокко на передовые аэродромы в Тунисе и Алжире… А что еще любопытнее — он оставался в строю спустя двадцать лет после окончания войны. Этот небесный долгожитель летал даже дольше, чем «Девуатин» — до пятьдесят седьмого года.
Читать сказку на портале

Priolia: Боюсь пилой девочек распугать)

Jluca: Тогда сегодня жду на вылетах, а на Игромире надеюсь на коллективное фото)))

Jluca: ts12.forteam.ru:10008
Приеду на все дни)) Завтра выезжаю)

Fleget: По поводу самолетов из готовых конструкторов.
На самом деле Жюри сейчас в некотором замешательстве. Игроки очень часто (видимо не дочитав до конца регламент) использовали детали готовых конструкторов самолетов. Как тот самый И-16.
Судейство будет строгим.

HighEnergyA: В 0.4.1. была функция при которой курсор "магинтился" к краю круга ведения. При рефекторинге этот функционал потерялся. Вернем.
Совсем отключать динамический круг - подумаем.

HighEnergyA: Она и сейчас есть - ползунок "Размер области ведения"

HighEnergyA: Выбери пресет танкомышки (стандартный) и переключи радиобатон "Привязка камеры" с "К горизонту" на "К самолету".

HighEnergyA: Обязательно :)

HighEnergyA: Никак.

HighEnergyA: Это настройки блока управления, а не камеры. Чистая камера это только ползунок "Инеция камеры". Все гладко.

HighEnergyA: Все в порядке приориететов :). Настройка камер прямо из игры? Возможно... в будущем.

HighEnergyA: Для этого есть пресеты - "Стандартный", "Гибридный", "Векторный". После исправления багов и перенастройки значений по умолчанию "Векторный" станет полноценной заменой 0.4.1.
Конструктор?... Чем плоха персонализация? Не хочешь разбиратся - выбирать готовый пресет. Все просто. Над понятностью интерфейса еще поработаем - не все сразу.

Jluca: Можно)

Jluca: будет)

Priolia: с пилой штоле?

Priolia: Так надо)

Jluca: Игромир уже на этой неделе. А вопросов мало (((

Ivan_Kulbich: Пули Мустанга наносят в среднем в два раза меньше дамага чем снаряды Як-3. А насчет мегаточности пулеметов есть подозрения на баг, сейчас исследуем.

Ivan_Kulbich: Как ни странно, каждая пуля обрабатывается отдельно и честно.
Хотя изначально не планировали так делать, но программистам удалось создать быстрый алгоритм.

Priolia: Ну сюда заходи, сюда можно. И не говори, что ты скайп мой потерял)))

Princess_Trolluna: На данный момент релиз намечен на 12 ноября.

JamesWhite: Десять причин для молодого коллектива геймеров выбирать новые ММО игры. 1. Многообещающая игра, которая может собрать сотни тысяч поклонников в будущем, для абсолютного большинства еще пока tabula rasa.
2. В новых проектах разработчикам приходится прислушиваться к мнению аудитории и они проще и легче идут на контакт с немногочисленными поначалу группами активистов.
3. В свежем проекте еще не сформировался слой опытных кланов, выигрывающих все конкурсы и турниры благодаря опыту и наработанным тактикам.
4. В молодой ММО нет сложившегося годами баланса.  Постоянные и масштабные изменения соотношения классов — это серьезный вызов, на который консервативный игровой клан весьма вероятно ответить пока не в состоянии.
5. Многообразие тактик еще только отрабатывается, и есть много возможностей для креативной группы геймеров занять верхнюю строчку среди игровых сообществ проекта.
6. Youtube или Twitch канал геймерского сообщества «раскрутить» гораздо проще в ситуации нехватки видео-контента в начале жизни проекта, чем в ситуации переизбытка контента на 3-4-й год.
7. Стать автором собственного мема – шансов куда больше в начале проекта. (привет Бену Шульцу и его Leeroy Jenkins).
8. Будет что вспомнить и рассказать потом. Всегда приятно поучать толпы неофитов и важно рассказывать о своих свершениях в эпоху «когда все начиналось».
9. Новые игры – это круто. Новый сленг, новые знакомства, новые друзья и компании- прилагаются.
10. В новой ММО можно неплохо заработать на старте. Разработчики, для продвижения нового проекта обычно не скупятся на выставочные шоу матчи и жирные призы.

Priolia: Оооо! Какие люди в наших краях! Да вот как... как видишь, так и живем... Работаем, шутим, ищем новые пути и методы. Заходите в гости, уважаемый 07:55 Добавлено спустя 0 минут

Priolia: Ну я бы не сказала что нас не слушают. Нас слушают, но слушать и слушаться это разные вещи)))

Jluca: Ваше предложение реализовано не будет. Условия приобретения предзаказов озвучены заранее и меняться не будут.

Grenoli: Акция окончена. Тема закрыта.

Midnight: У вас провайдер ЭР-Телеком (Дом.ру)? Возможно, проблема у него.

Midnight:

Midnight:

Priolia: А зачем вы мне тут этот вопрос задаете? Видимо из таких же странных соображений.
А еще хороший есть вопрос, я его очень люблю: "А почему Володька сбрил усы?"

Priolia: У Супертестеров есть свой багтрекер даже, не только тема. Но не здесь.

Ivan_Kulbich: Это не так.
В среднем, мотор-вооружение имеет в игре наибольшую точность. Фюзеляжное-почти такую же.
Крыльевое - точность ниже, и подвесы, как правило, еще чуть хуже.
Что касается огневой мощи, то в формулу расчета входит не только повреждения в секунду, но также величина ослабления урона с расстоянием, рассеивание, перегрев - все это влияет на реальную эффективность вооружения в бою.

Priolia: Бывает так, а бывает и сразу. В зависимости от плана на набор.

Princess_Trolluna: Есть и короткая версия из Звездопада. Ну и Эдуард Хиль эту песню тоже исполнял  

Princess_Trolluna: Обратитесь в Центр Поддержки Пользователей: https://ru.wargaming.net/support/

Priolia: МИНИМАЛЬНЫЕ СИСТЕМНЫЕ ТРЕБОВАНИЯ
Операционная система: Windows XP /Vista /7 /8
Процессор (CPU): 2.66 GHz
Оперативная память (RAM): 3 GB
Видеоадаптер: GeForce 8600GT или ATI HD 2600 (шейдера 3.0, 256Mb видеопамяти)
Аудио-карта: совместимая с DirectX 9.0c
Свободное место на жестком диске: 19 GB (рекомендуемое — 30 GB)
Скорость Интернет-соединения: 256 Kbps

Priolia: Как и фантазия некоторых))) страшилки уже про меня начали сочинять)))

Princess_Trolluna: Если вы считаете что обнаружили баг в игре, создайте и оформите тему в соответствующем разделе форума: http://forum.worldof...forum/335-баги/

Princess_Trolluna: Пока нет.

Priolia:   сразу видно - человек крайне наблюдателен