Гость на аэродроме

Sgt_Kabukiman: Танкист Ганс Шмульке посетил аэродром World of Warplanes после релиза и оценил обстановку. Ганс Шмульке огляделся по сторонам. Никого — ни на аэродроме, ни в ангарах. Только в одном, принадлежащем старому другу Васе стоял пузатый «Брюстер» и медленно проплывали пятнышки света. Странно. Вроде бы Шмульке предупредил о том, что приедет. Вася сам довольно настойчиво звал его заглянуть к летчикам после релиза. — Погостишь подольше, — уговаривал старого друга младший лейтенант, — посмотришь самолеты. Потолкуем о разных поучительных вещах. Если захочешь, вообще вместе полетаем на чем-нибудь. Теперь, когда нас объединили, такое вполне возможно. И Горыныч эту идею тоже весьма поддерживал. И вот танкист внял приглашениям и прибыл, фактически — по первому зову. Так куда же все подевались? Зинаида Афанасьевна одиноко шла по взлетной полосе. Зрелище это было неожиданным и немного странным: симпатичная молодая женщина с прической «валиком», на каблучках, в платье с «плечиками» — и вдруг на взлетной полосе!.. — Товарищ, товарищ! — окликнула она Шмульке. — Что посторонний делает на аэродроме? Как вы вообще здесь оказались? — Это я, Ганс Шмульке, — представился танкист. – Унтер-офицер с базы WoT. — Ой, — чуть смутилась Зиночка, — я вас не узнала. Столько забот сейчас… Какими судьбами, товарищ Шмульке?  — Меня Вася пригласил. Где он, кстати? Странно встречает гостей. — Должно быть, летает, — Зиночка подняла голову, словно рассчитывала увидеть в небе изящно парящего Васю. — Подождите в офицерском клубе. Вася — увлекающаяся натура. Пока его не собьют или пока он не насбивает противников до победного конца — не приземлится. — Задержался, стало быть, — вздохнул Шмульке. — И остальные тоже. — Что поделать, — Зинаида Афанасьевна пожала плечами, — релиз. Всем хочется полетать побольше. Старые-то заслуги списаны, всем выдано по чуть-чуть — и вперед, в небо, за новыми достижениями. — Понимаю. — Шмульке послушно шел за Зинаидой Афанасьевной в офицерский клуб. — Вы подождете вместе со мной? — У меня работа, — ответила она. — Но скоро уже ребята прилетят. Я скажу им, что у нас гости. — Да уж передайте им, пожалуйста, — хмыкнул Шмульке. — А то они, кажется, со своим релизом вообще обо всем позабыли. В клубе было так же пусто и уныло, как и в ангарах. Ганс едва не задремал. А может, и вправду на минутку заснул, потому что не заметил, как рядом «нарисовался» Вася. — Мне Зиночка сказала, что ты здесь! — обрадовался товарищ младший лейтенант. — Вот так встреча! — Ну ты даешь! — Ганс пожал приятелю руку. — Сам же зазывал. Мол, посмотришь, как теперь у нас на аэродроме. Что, забыл? — Ну как такое забудешь! — Вася уселся напротив. — Что будем пить? — Сразу пить… Давай начнем с чая. — С пирожными, — сказал Вася. — Люблю сладкое. Говорят, все герои любят сладкое. В этом заключается основной их героизм. — Только в этом? — Шмульке засмеялся. — Ну ладно, Вася, рассказывай. Как живешь? — Да хорошо живу… Конечно, релиз — сильное потрясение. Можно даже сказать, сотрясение основ. Но мне нравится. Понимаешь, Ганс, у нас, у летчиков, все немного по-другому. Шмульке поднял бровь: — «Немного»? Вообще-то из того, что я слышал, мне показалось — у вас тут все по-другому. — Если по правде, — задумчиво проговорил Вася, — я об этом немало размышлял. Вид размышляющего товарища младшего лейтенанта был для Шмульке несколько непривычным, но танкист благоразумно воздержался от комментариев. — Что смущает вас, ребят с танкового сервера? — продолжал Вася. — У нас, летчиков, нельзя навсегда стать бессмертным. Настолько крутым, чтобы тебя нельзя было сбить. Каждый бой — это самоутверждение заново. Самолет невозможно забронировать — в смысле, покрыть броней от винта до хвоста так, чтобы его никто не мог уничтожить. Вылетаешь — будь готов ко всему. Асы существовали в бета-тесте и будут существовать после релиза — но даже аса можно отправить на землю. — И что? — спросил Ганс. — Это тебе нравится? — Лично мне — да, — кивнул Вася. — Потому что это как будто приближено к реальности. И потом, Ганс, у меня же есть возможность сравнивать. Я думаю, честно говоря, что у летчиков и танкистов немного по-разному устроена голова… Я бы вообще всех людей поделил, условно говоря, по родам войск. Кто-то по рождению своему пехотинец. Героическая пехота. Кто-то артиллерист. Вот взять Наполеона Бонапарта… Шмульке захохотал: — Сразу Наполеона? Нельзя ли взять кого-нибудь попроще? — Можно, — невозмутимо откликнулся Вася, — но Наполеон понятнее. Он по натуре своей артиллерист. И думал как артиллерист, и жил как артиллерист… И помер, наверное, тоже. Бывают прирожденные танкисты. И бывают летчики. Мы все очень разные. Может быть, поэтому так трудно было наладить взаимодействие родов войск на поле боя. — Полагаешь? — переспросил Шмульке. — То есть, это была проблема не только коммуникации, связи, снабжения и так далее, но и проблема чисто психологическая? — Не исключаю такой возможности. — Вася, но это же стопроцентная ересь! Вспомни, например, как замечательно было налажено это взаимодействие у немцев в первые год-два войны! У русских такое не получалось в силу неподготовленности и общего разгильдяйства. — Не только, — упорно стоял на своем Вася. — Ты мемуары почитай. Танкисты про летчиков пишут, что те или опаздывали, или плохо прикрывали наступление, или вообще сдуру наносили удары по своим. Летчики, в свою очередь, рассказывают, как геройски они сбивали врагов, бомбили их позиции и поддерживали наземные войска. А уж на земле — когда начинались якобы «шутливые» разговоры за рюмкой чая, какой род войск больше вклада внес в Победу! Сходились только на том, что это пехота — так сказать, победила дружба… — Возможно, мемуары раскрывают нам еще более глубокую разницу, — неожиданно согласился с приятелем Шмульке. — Я хочу сказать, дело не только в открытых разногласиях между представителями родами войск, не только в спорах — кто лучше, кто важнее. Если читать то, что писали летчики, — при том, что многие из них говорили и горькие вещи, — и сравнивать с воспоминаниями танкистов, — то заметно: летчики все-таки «легче», что ли. Танкисты — тяжелые люди сами по себе. — Намекаешь на то, что танк давит на мозги? — прищурился Вася. — Скорее, наоборот: мозг по устройству своему соответствует танку… ну или самолету, — ответил Ганс. — Ерунду же несешь! — вздохнул Вася. — Только что упрекал меня в «ереси» — и сам туда же. — Так, — отмахнулся Шмульке, — даю пищу для размышлений. Вася не успел ответить. — Вот вы где! — к друзьям подходили Билл Хопкинс, Франсуа Ларош и Уилберфорс Гастингс. — Что, отлетались? — приветствовал их Вася. — Обижаешь, товарищ младший лейтенант, — сказал Хопинс, усаживаясь рядом. — С большим удовольствием для себя победили противника — «враг уничтожен, победа, победа» — и вот мы на земле. Ларош придвинул еще два стула, для себя и английского летчика. — Говорите за себя, Хопкинс, — проворчал Гастингс. — Нас с капитаном Хиратой благополучно сбили. Хирату — прямо над Сталинградом. Полигон «Восточный фронт». — Боже мой, — рассмеялся Шмульке, — что японец делал над Сталинградом? — Что он мог там делать? — пожал плечами флайт-лейтенант. — Летал, разумеется. Сейчас сидит в ангаре и созерцает свой Як-3. — Хирата на Яке, — вздохнул Шмульке. — Просто конец света какой-то. — Не конец, а начало, — поправил Хопкинс. — Так говорят, у вас тут совсем мало самолетов осталось, — сказал Шмульке. — Прокачаться можно достаточно быстро, было бы желание, — возразил Вася. — Вообще если говорить о происходящем чисто теоретически, то на сервере наблюдается противостояние двух тактик: высотники против виражников. — Кстати, — добавил Гастингс, — это противостояние исторически верное. То есть, я хочу сказать, что в реальной истории именно так все и происходило. — В реальной истории, между прочим, победили высотники, — сообщил Франсуа Ларош. — На сервере все немного по-другому, чем в реале, — добавил Хопкинс, — но это и естественно. Если брать здешние самолеты — погоду делают «Лавочкины», умеющие работать с высоты. А у немцев так вообще все тяжелые истребители были высотные. — Мы начинаем с «Курьера», — заметил Вася. — Немецкий транспортник, который при желании становится высотным пикировщиком. — Я так погляжу, на немецких самолетах народ охотно летает? — спросил Шмульке. — А то! — кивнул Ларош. — Самый популярный в игре самолет, думаю, — это «Бруно», Bf.110. Он тяжелый, он высотный… Игрок забирается в стратосферу, выбирает себе жертву — легкий виражный истребитель, — и фактически без риска для себя падает на него сверху и уничтожает. — Против лома нет приема, — мрачно добавил Вася. — На самом деле «прием» есть, — возразил Франсуа Ларош. — Другое дело, что опытный пилот на «Бруно» не станет связываться с легким виражником на малых высотах. Попробует заманить его наверх. — А разве легкий истребитель купится? — недоверчиво спросил Шмульке. — Дорогой мой Ганс, в пылу боя, когда адреналинчик кипит, купиться может даже опытный пилот! — заверил его Вася. — Смотри. Хитрец на «Бруно» делает вид, что плохо себя чувствует. Помахивает крыльями, покачивается, делает нелепые развороты. Ага, думает легкий истребитель, попался! И гонится за ним. И тут «немец» быстро набирает высоту. Даже «Спитфайр» и И-16 на высоте свыше полутора километров становятся неповоротливыми. — Погоди, погоди, — остановил его Шмульке. — Какие полтора километра? Для «Спитфайра» ,если я правильно помню, это вообще «не высота»! — В игре километры немного другие, чем в реале, — объяснил Вася. — Если хочешь, пройдемся по ангарам, покажем тебе наши машины и поговорим уже «предметно». А пока — пей свой чай, не то остынет! Читать сказку на портале.