Лучший во Франции, первый в Аргентине
Дата: 02.09.2013 19:11:32
Sgt_Kabukiman: Истребитель D.520 и его конструктор, Эмиль Девуатин, были и
остаются легендами французской авиации.
2 октября 1938 года, Бланьяк (недалеко от Тулузы)
— Сегодня все получится. Удачи, Марсель!
Эмиль Девуатин пожал руку летчику-испытателю.
На новый самолет — истребитель D.520 — фирма возлагала очень большие надежды.
Еще бы — после череды неудач... В свое время D.510 — более ранний истребитель Девуатина со стреляющей через вал винта двадцатимиллиметровой пушкой — был известен во всей Европе. Это была поистине новаторская машина, предвещавшая своими конструкторскими решениями новую эру в самолетостроении.
Возможно, поэтому конструкторское бюро Эмиля Девуатина и получило приглашение от Министерства авиации участвовать в разработке современного истребителя — цельнометаллического моноплана.
В январе тридцать шестого машина была готова. Доре поднял ее в воздух... и оказалось, что скорость самолета недостаточна.
Все попытки переделать машину так, чтобы она могла развивать требуемые четыреста пятьдесят километров в час, ни к чему не привели. Конкурент — «Моран-Солнье» — обошел фирму «Девуатин».
Эмиль не сдался и вместе со своим инженером Робером Кастелло продолжил работу.
«Требования изменились, — холодно сообщил Девуатину чиновник Министерства авиации. — Вы же видите, как быстро меняется военная техника! Еще год назад нас бы устроили четыреста пятьдесят километров в час, но сейчас необходимы не менее пятьсот двадцати».
Чего стоило добиться заказа на изготовление хотя бы двух прототипов! И сейчас от полета Доре зависит судьба всей фирмы. Останутся ли «Девуатины» в небе?
Машина взлетела. Девуатин напряженно следил за ее полетом. Собравшаяся публика шумно выражал восторг — люди еще не привыкли к таким стремительным самолетам. Но Эмиль замечал другое: у нового самолета плохая путевая устойчивость. Что еще скажет Доре?
И главное — какую скорость он сумеет развить?
...Марсель Доре посадил самолет через полчаса, сдернул шлем, обтер платком потное лицо. Еле заметно покачал головой.
Не более четырехсот восьмидесяти километров в час. Заказа опять не будет.
2 ноября 1939 года, Тулуза
— А вы не сдаетесь, мсье Девуатин, да? — заметил чиновник Министерства авиации.
Эмиль пожал плечами:
— Выбора нет. За минувший год мы многое сумели усовершенствовать.
Это не было пустой похвальбой.
Второй прототип D.520 развивал требуемую скорость. Но главным было даже не это — истребитель показывал высокую скороподъемность, отличную маневренность и был неплохо вооружен: четыре крыльевых пулемета и двадцатимиллиметровая пушка.
Даже скептически настроенный чиновник Министерства вынужден был признать — после попыток придираться, — что Девуатину опять удалось построить хороший самолет.
— Для начала сделаем два десятка, — сказал он. — И посмотрим, как они себя проявят. Отправим их в испытательный дивизион истребительной авиагруппы GCI/3. Пускай пилоты привыкают.
Девуатин вспыхнул от радости. Министерство все-таки намерено вооружить его самолетами несколько авиагрупп! О большем и мечтать нельзя.
22 мая 1940 года, 16 часов, Аррас
— На взлет!
Французские пилоты бегут к своим самолетам.
На «Девуатины» они пересели буквально несколько дней назад. По этому поводу многое говорилось, однако вполголоса: перевооружение шло медленно, новые самолеты начали поступать в части только в январе сорокового.
Третья эскадрилья получила их вообще в начале мая.
— Вот и узнаем, так ли они хороши, как нам рассказывали. — Командир эскадрильи капитан Адриан Лефевр шутить не любил.
Немецкая радиограмма, перехваченная французами, говорила о намерении противника нанести воздушный удар в секторе Арраса. Мол, это поможет танковым частям продвигаться быстрее.
Танки и самолеты, самолеты и танки. Немецкие самолеты и танки. И с каждым днем их все больше. Многие десятки. Сотни.
— Ну так уменьшим их количество!
...Три группы Ju-87B шли к Аррасу.
Лефевр поднял «Девуатин» выше. Так, еще два «Хеншеля» — разведчики.
И, к счастью, нигде немецких истребителей. Он криво улыбнулся: германец чувствует себя в воздушном пространстве Франции довольно уверенно. Что ж, пора заплатить за эту самоуверенность!
Атака восемнадцати «Девуатинов» оказалась стремительной и неожиданной.
Ju-87B загорелся и упал. «Второй», — стиснув зубы, думал командир. Рядом вошел в штопор третий немецкий самолет — разведчик. «Третий»... Сколько всего? Надо успеть, пока не прибыли «Мессеры». А они обязательно появятся. Вопрос времени.
Еще один штурмовик рухнул на землю и взорвался.
Стремительные D.520 носились над полем боя. Самолет оказался даже лучше, чем предполагалось.
А вот и «Мессеры». Перед самой войной проводился показательный бой между D.520 и Bf.109, результаты которого доводились до сведения всех летчиков, которые пересаживались на D.520.
У французского истребителя есть преимущество на высоте в три тысячи метров. Выше — превосходство за «немцем».
— Снижаемся до трех тысяч, — успел приказать капитан.
«Мессер» поджег его самолет. Лефевр направил машину вниз, к земле, и ухитрился посадить. К нему уже бежали немецкие солдаты. Адриан Лефевр молча поднял руки...
13 июня 1940 года, Тулон
Лейтенант Пьер Ле Глоан улыбался.
После старого «Блока» получить D.520! Он физически чувствовал, насколько новая машина лучше, сильнее прежней.
Сын бретонских крестьян, Пьер ничего так не хотел, как вырваться из провинциального быта. Авиация подарила ему небо и риск.
Три французских самолета против девятнадцати «Фиатов» BR.20.
Итальянцы вступили в войну, когда стало уже очевидно: Франция побеждена.
Франция может быть побеждена, думал Ле Глоан, но я — нет. Я хочу летать и сражаться. Больше ничего.
На высоте в две с половиной тысячи метров D.520 зашел в хвост «итальянцу» и короткой очередью подбил его. Затем настал черед второго.
Пьер не смотрел, разбились ли эти самолеты. Они ползли к своему аэродрому, но не дотянули — их обломки видели потом французы, пролетая над этой местностью.
— Боеприпасы закончились! — выругался он. — Возвращаемся, ребята.
На подлете к аэродрому они заметили взрывы.
Над аэродромом кружила большая группа итальянских истребителей CR.42. Там шел бой.
— У кого еще остались боеприпасы?
Вернувшиеся истребители с ходу вступили в бой с итальянцами и, подбив еще два, отогнали их.
— Жаркий денек, — заметил Ле Глоан.
...Через несколько дней он, верный своему правительству, будет вынужден пожимать руки бывшим врагам...
16 апреля 1941 года, Тулуза, аэропорт Бланьяк
Оберст Шнитке выглядел неприступным, как скала.
Руководство французского авиационного концерна SNCASE — Societe Nationale Constructions Aeronautiques du Sud-Ouest — «Национального Авиастроительного Общества Юго-Запада» — должно было в полной мере ощутить, какое огромное доверие оказывает Германия побежденной, послушной и даже отчасти союзной Франции.
— Администрация Германии дозволяет ограниченную постройку во Франции некоторых типов самолетов. Основным решено считать D.520. Он будет производиться здесь, в Тулузе. Надеюсь, — оберст обвел собравшихся тяжелым взглядом, — вы оправдаете наше доверие.
8 июня 1941 года, Сирия, район Эзраа
Англичане вторглись на территорию Сирии.
— Ваша задача — оборона столицы. — Командование вишистской Франции прислало истребительным эскадрильям четкие указания. — Британец может быть где угодно. Вылетайте на разведку, штурмуйте, бомбите.
Старший лейтенант Пьер Ле Глоан и старший сержант Мертинзен подняли свои D.520 и вылетели в район города Эзраа.
— Мертинзен, помни: наша задача — прикрывать разведчика, а не... — начал было старший лейтенант, но прикусил язык: слишком заманчивая цель внезапно открылась внизу.
По дороге двигалась колонна вражеских войск.
— Снижаемся! Огонь!
Англичане заметили вражеские самолеты и в свою очередь открыли огонь.
— У них зенитные орудия. Мертинзен, осторожней...
Пьер не закончил: самолет его товарища вспыхнул в воздухе. Пьер заложил крутой вираж, выпустил пулеметную очередь по вражеской колонне и поднялся на четыре тысячи метров.
Впереди была другая цель — Дамаск.
Солнце поднялось в зенит — близился полдень. Заходя со стороны солнца, D.520 обнаружил «Харрикейн» и мгновенно атаковал его.
Англичанин потерял управление и пошел к земле. Пролетев над ним еще раз, Ле Глоан добавил вторую очередь, а затем вернулся на аэродром.
15 июня 1941 года, Сирия
D.520 Ле Глоана снова в воздухе.
В районе Дера шестерка «Девуатинов», возглавляемая Ле Глоаном, прикрывает бомбардировщики LeO.451.
А вот и неприятель: старенькие бипланы «Гладиатор». На что они рассчитывают, эти антикварные машинки? Против цельнометаллического моноплана, стремительного и злого!..
Вот один уже упал и загорелся. Очень хорошо. Пьер заходит для атаки... но ловкий маленький «Гладиатор» ускользнул, сделал петлю и оказался выше и сзади «Девуатина».
Ле Глоан не успел ничего предпринять — англичанин всадил ему очередь в хвост, затем прошил борт и начал прижимать к земле.
Ле Глоан увидел, что самолет дымится, и спустился ниже. Оставалось лишь сесть, только вот где? Он над позициями английских войск!
Ле Глоан уже знал один из фокусов, которые применяли пилоты «Гладиаторов»: старый биплан мог имитировать беспорядочное падение. Надо попробовать проделать то же самое на «Девуатине».
Пьер посадил самолет и долго еще приходил в себя. Вот это посадочка... В голове все гудело.
Наконец он выбрался из D.520 и скрылся в лесу.
...Спустя пять дней, избежав английских патрулей, Пьер Ле Глоан вернулся на свой аэродром.
— Ты везунчик, — встретили его товарищи.
8 сентября 1943 года, Сирия
«Аэрокобра» оставалась для Ле Глоана чужим самолетом. Он привык к машинам французских конструкторов. Но выбора нет.
После вторжения союзников в Северную Африку армия вишистов не стала оказывать сопротивления и перешла на сторону бывших врагов.
Ле Глоан, формально оставаясь верным присяге, еще раз «сменил сторону».
Теперь эскадрилья называется «Россильон» и летает на этих чертовых «Аэрокобрах».
Работа рутинная — патрулирование. Ле Глоан чувствовал себя стариком.
...На подлете к аэродрому двигатель отказал.
— Сажусь на брюхо, — передал летчик. — Сейчас сброшу подвесной топливный бак...
С самого начала он знал, что рано или поздно этот самолет убьет его. Подвеску заклинило, шасси не выпускалось, самолет не садился, а просто падал.
Один из лучших летчиков Франции Пьер Ле Глоан погиб при взрыве самолета, пытаясь совершить аварийную посадку на свой аэродром.
1 января 1979 года, Тулуза
Восьмидесятишестилетний старик встречал Новый год.
Огромная жизнь за спиной.
Он поставил недопитый бокал шампанского, перевел взгляд на стену, где висели фотографии. Не красивые пейзажи, не портреты любимых женщин или актрис — нет, то были фотографии построенных им самолетов.
«Девуатин-510» — новаторская машина, вызвавшая интерес во всем мире, в том числе и в Советском Союзе. Всех интересовала мотор-пушка. Он чуть заметно улыбнулся.
Лучший истребитель Франции времен Второй Мировой — «пятьсот двадцатый».
Как хорошо вернуться домой, слышать французскую речь! После капитуляции Франции Девуатин хотел покинуть страну и открыть бизнес в Америке. Но его задержали. Сочли отъезд непатриотичным.
В отличие от летчиков Сражающейся Франции, авиаконструктор не мог жить под смертным приговором, с клеймом изменника родины. Он остался. Даже что-то строил, модифицировал учебный самолет Ar.96 — Arado.
Компромиссы редко ведут к чему-либо хорошему. После окончания войны начались поиски виноватых. Эмиль Девуатин получил свой приговор — двадцать лет исправительно-трудовых работ за коллаборационизм.
Он был уже не молод. И не согласился с приговором. Он уехал сначала в Испанию — где пытался модифицировать свой D.520 (D.600), но быстро потерял заказ.
Оттуда пришлось перебираться за океан — в Аргентину. Долгие годы на чужбине.
Они не прошли даром — Эмиль Девуатин построил для приютившей его страны первый в Латинской Америке реактивный самолет.
И только на старости лет решился вернуться в Европу. Сперва в Швейцарию. А потом, когда все сроки истекли, — в Тулузу, где прошли самые продуктивные годы его жизни.
Время работы над D.520, время пробных полетов Марселя Доре, время поисков, открытий.
Жизнь заканчивалась. Наступил — Эмиль в этом почему-то не сомневался — последний год его жизни. Хорошо, что он закроет глаза в Тулузе. Все закончится там, где началось.
Читать рассказ на портале.
2 октября 1938 года, Бланьяк (недалеко от Тулузы)
— Сегодня все получится. Удачи, Марсель!
Эмиль Девуатин пожал руку летчику-испытателю.
На новый самолет — истребитель D.520 — фирма возлагала очень большие надежды.
Еще бы — после череды неудач... В свое время D.510 — более ранний истребитель Девуатина со стреляющей через вал винта двадцатимиллиметровой пушкой — был известен во всей Европе. Это была поистине новаторская машина, предвещавшая своими конструкторскими решениями новую эру в самолетостроении.
Возможно, поэтому конструкторское бюро Эмиля Девуатина и получило приглашение от Министерства авиации участвовать в разработке современного истребителя — цельнометаллического моноплана.
В январе тридцать шестого машина была готова. Доре поднял ее в воздух... и оказалось, что скорость самолета недостаточна.
Все попытки переделать машину так, чтобы она могла развивать требуемые четыреста пятьдесят километров в час, ни к чему не привели. Конкурент — «Моран-Солнье» — обошел фирму «Девуатин».
Эмиль не сдался и вместе со своим инженером Робером Кастелло продолжил работу.
«Требования изменились, — холодно сообщил Девуатину чиновник Министерства авиации. — Вы же видите, как быстро меняется военная техника! Еще год назад нас бы устроили четыреста пятьдесят километров в час, но сейчас необходимы не менее пятьсот двадцати».
Чего стоило добиться заказа на изготовление хотя бы двух прототипов! И сейчас от полета Доре зависит судьба всей фирмы. Останутся ли «Девуатины» в небе?
Машина взлетела. Девуатин напряженно следил за ее полетом. Собравшаяся публика шумно выражал восторг — люди еще не привыкли к таким стремительным самолетам. Но Эмиль замечал другое: у нового самолета плохая путевая устойчивость. Что еще скажет Доре?
И главное — какую скорость он сумеет развить?
...Марсель Доре посадил самолет через полчаса, сдернул шлем, обтер платком потное лицо. Еле заметно покачал головой.
Не более четырехсот восьмидесяти километров в час. Заказа опять не будет.
2 ноября 1939 года, Тулуза
— А вы не сдаетесь, мсье Девуатин, да? — заметил чиновник Министерства авиации.
Эмиль пожал плечами:
— Выбора нет. За минувший год мы многое сумели усовершенствовать.
Это не было пустой похвальбой.
Второй прототип D.520 развивал требуемую скорость. Но главным было даже не это — истребитель показывал высокую скороподъемность, отличную маневренность и был неплохо вооружен: четыре крыльевых пулемета и двадцатимиллиметровая пушка.
Даже скептически настроенный чиновник Министерства вынужден был признать — после попыток придираться, — что Девуатину опять удалось построить хороший самолет.
— Для начала сделаем два десятка, — сказал он. — И посмотрим, как они себя проявят. Отправим их в испытательный дивизион истребительной авиагруппы GCI/3. Пускай пилоты привыкают.
Девуатин вспыхнул от радости. Министерство все-таки намерено вооружить его самолетами несколько авиагрупп! О большем и мечтать нельзя.
22 мая 1940 года, 16 часов, Аррас
— На взлет!
Французские пилоты бегут к своим самолетам.
На «Девуатины» они пересели буквально несколько дней назад. По этому поводу многое говорилось, однако вполголоса: перевооружение шло медленно, новые самолеты начали поступать в части только в январе сорокового.
Третья эскадрилья получила их вообще в начале мая.
— Вот и узнаем, так ли они хороши, как нам рассказывали. — Командир эскадрильи капитан Адриан Лефевр шутить не любил.
Немецкая радиограмма, перехваченная французами, говорила о намерении противника нанести воздушный удар в секторе Арраса. Мол, это поможет танковым частям продвигаться быстрее.
Танки и самолеты, самолеты и танки. Немецкие самолеты и танки. И с каждым днем их все больше. Многие десятки. Сотни.
— Ну так уменьшим их количество!
...Три группы Ju-87B шли к Аррасу.
Лефевр поднял «Девуатин» выше. Так, еще два «Хеншеля» — разведчики.
И, к счастью, нигде немецких истребителей. Он криво улыбнулся: германец чувствует себя в воздушном пространстве Франции довольно уверенно. Что ж, пора заплатить за эту самоуверенность!
Атака восемнадцати «Девуатинов» оказалась стремительной и неожиданной.
Ju-87B загорелся и упал. «Второй», — стиснув зубы, думал командир. Рядом вошел в штопор третий немецкий самолет — разведчик. «Третий»... Сколько всего? Надо успеть, пока не прибыли «Мессеры». А они обязательно появятся. Вопрос времени.
Еще один штурмовик рухнул на землю и взорвался.
Стремительные D.520 носились над полем боя. Самолет оказался даже лучше, чем предполагалось.
А вот и «Мессеры». Перед самой войной проводился показательный бой между D.520 и Bf.109, результаты которого доводились до сведения всех летчиков, которые пересаживались на D.520.
У французского истребителя есть преимущество на высоте в три тысячи метров. Выше — превосходство за «немцем».
— Снижаемся до трех тысяч, — успел приказать капитан.
«Мессер» поджег его самолет. Лефевр направил машину вниз, к земле, и ухитрился посадить. К нему уже бежали немецкие солдаты. Адриан Лефевр молча поднял руки...
13 июня 1940 года, Тулон
Лейтенант Пьер Ле Глоан улыбался.
После старого «Блока» получить D.520! Он физически чувствовал, насколько новая машина лучше, сильнее прежней.
Сын бретонских крестьян, Пьер ничего так не хотел, как вырваться из провинциального быта. Авиация подарила ему небо и риск.
Три французских самолета против девятнадцати «Фиатов» BR.20.
Итальянцы вступили в войну, когда стало уже очевидно: Франция побеждена.
Франция может быть побеждена, думал Ле Глоан, но я — нет. Я хочу летать и сражаться. Больше ничего.
На высоте в две с половиной тысячи метров D.520 зашел в хвост «итальянцу» и короткой очередью подбил его. Затем настал черед второго.
Пьер не смотрел, разбились ли эти самолеты. Они ползли к своему аэродрому, но не дотянули — их обломки видели потом французы, пролетая над этой местностью.
— Боеприпасы закончились! — выругался он. — Возвращаемся, ребята.
На подлете к аэродрому они заметили взрывы.
Над аэродромом кружила большая группа итальянских истребителей CR.42. Там шел бой.
— У кого еще остались боеприпасы?
Вернувшиеся истребители с ходу вступили в бой с итальянцами и, подбив еще два, отогнали их.
— Жаркий денек, — заметил Ле Глоан.
...Через несколько дней он, верный своему правительству, будет вынужден пожимать руки бывшим врагам...
16 апреля 1941 года, Тулуза, аэропорт Бланьяк
Оберст Шнитке выглядел неприступным, как скала.
Руководство французского авиационного концерна SNCASE — Societe Nationale Constructions Aeronautiques du Sud-Ouest — «Национального Авиастроительного Общества Юго-Запада» — должно было в полной мере ощутить, какое огромное доверие оказывает Германия побежденной, послушной и даже отчасти союзной Франции.
— Администрация Германии дозволяет ограниченную постройку во Франции некоторых типов самолетов. Основным решено считать D.520. Он будет производиться здесь, в Тулузе. Надеюсь, — оберст обвел собравшихся тяжелым взглядом, — вы оправдаете наше доверие.
8 июня 1941 года, Сирия, район Эзраа
Англичане вторглись на территорию Сирии.
— Ваша задача — оборона столицы. — Командование вишистской Франции прислало истребительным эскадрильям четкие указания. — Британец может быть где угодно. Вылетайте на разведку, штурмуйте, бомбите.
Старший лейтенант Пьер Ле Глоан и старший сержант Мертинзен подняли свои D.520 и вылетели в район города Эзраа.
— Мертинзен, помни: наша задача — прикрывать разведчика, а не... — начал было старший лейтенант, но прикусил язык: слишком заманчивая цель внезапно открылась внизу.
По дороге двигалась колонна вражеских войск.
— Снижаемся! Огонь!
Англичане заметили вражеские самолеты и в свою очередь открыли огонь.
— У них зенитные орудия. Мертинзен, осторожней...
Пьер не закончил: самолет его товарища вспыхнул в воздухе. Пьер заложил крутой вираж, выпустил пулеметную очередь по вражеской колонне и поднялся на четыре тысячи метров.
Впереди была другая цель — Дамаск.
Солнце поднялось в зенит — близился полдень. Заходя со стороны солнца, D.520 обнаружил «Харрикейн» и мгновенно атаковал его.
Англичанин потерял управление и пошел к земле. Пролетев над ним еще раз, Ле Глоан добавил вторую очередь, а затем вернулся на аэродром.
15 июня 1941 года, Сирия
D.520 Ле Глоана снова в воздухе.
В районе Дера шестерка «Девуатинов», возглавляемая Ле Глоаном, прикрывает бомбардировщики LeO.451.
А вот и неприятель: старенькие бипланы «Гладиатор». На что они рассчитывают, эти антикварные машинки? Против цельнометаллического моноплана, стремительного и злого!..
Вот один уже упал и загорелся. Очень хорошо. Пьер заходит для атаки... но ловкий маленький «Гладиатор» ускользнул, сделал петлю и оказался выше и сзади «Девуатина».
Ле Глоан не успел ничего предпринять — англичанин всадил ему очередь в хвост, затем прошил борт и начал прижимать к земле.
Ле Глоан увидел, что самолет дымится, и спустился ниже. Оставалось лишь сесть, только вот где? Он над позициями английских войск!
Ле Глоан уже знал один из фокусов, которые применяли пилоты «Гладиаторов»: старый биплан мог имитировать беспорядочное падение. Надо попробовать проделать то же самое на «Девуатине».
Пьер посадил самолет и долго еще приходил в себя. Вот это посадочка... В голове все гудело.
Наконец он выбрался из D.520 и скрылся в лесу.
...Спустя пять дней, избежав английских патрулей, Пьер Ле Глоан вернулся на свой аэродром.
— Ты везунчик, — встретили его товарищи.
8 сентября 1943 года, Сирия
«Аэрокобра» оставалась для Ле Глоана чужим самолетом. Он привык к машинам французских конструкторов. Но выбора нет.
После вторжения союзников в Северную Африку армия вишистов не стала оказывать сопротивления и перешла на сторону бывших врагов.
Ле Глоан, формально оставаясь верным присяге, еще раз «сменил сторону».
Теперь эскадрилья называется «Россильон» и летает на этих чертовых «Аэрокобрах».
Работа рутинная — патрулирование. Ле Глоан чувствовал себя стариком.
...На подлете к аэродрому двигатель отказал.
— Сажусь на брюхо, — передал летчик. — Сейчас сброшу подвесной топливный бак...
С самого начала он знал, что рано или поздно этот самолет убьет его. Подвеску заклинило, шасси не выпускалось, самолет не садился, а просто падал.
Один из лучших летчиков Франции Пьер Ле Глоан погиб при взрыве самолета, пытаясь совершить аварийную посадку на свой аэродром.
1 января 1979 года, Тулуза
Восьмидесятишестилетний старик встречал Новый год.
Огромная жизнь за спиной.
Он поставил недопитый бокал шампанского, перевел взгляд на стену, где висели фотографии. Не красивые пейзажи, не портреты любимых женщин или актрис — нет, то были фотографии построенных им самолетов.
«Девуатин-510» — новаторская машина, вызвавшая интерес во всем мире, в том числе и в Советском Союзе. Всех интересовала мотор-пушка. Он чуть заметно улыбнулся.
Лучший истребитель Франции времен Второй Мировой — «пятьсот двадцатый».
Как хорошо вернуться домой, слышать французскую речь! После капитуляции Франции Девуатин хотел покинуть страну и открыть бизнес в Америке. Но его задержали. Сочли отъезд непатриотичным.
В отличие от летчиков Сражающейся Франции, авиаконструктор не мог жить под смертным приговором, с клеймом изменника родины. Он остался. Даже что-то строил, модифицировал учебный самолет Ar.96 — Arado.
Компромиссы редко ведут к чему-либо хорошему. После окончания войны начались поиски виноватых. Эмиль Девуатин получил свой приговор — двадцать лет исправительно-трудовых работ за коллаборационизм.
Он был уже не молод. И не согласился с приговором. Он уехал сначала в Испанию — где пытался модифицировать свой D.520 (D.600), но быстро потерял заказ.
Оттуда пришлось перебираться за океан — в Аргентину. Долгие годы на чужбине.
Они не прошли даром — Эмиль Девуатин построил для приютившей его страны первый в Латинской Америке реактивный самолет.
И только на старости лет решился вернуться в Европу. Сперва в Швейцарию. А потом, когда все сроки истекли, — в Тулузу, где прошли самые продуктивные годы его жизни.
Время работы над D.520, время пробных полетов Марселя Доре, время поисков, открытий.
Жизнь заканчивалась. Наступил — Эмиль в этом почему-то не сомневался — последний год его жизни. Хорошо, что он закроет глаза в Тулузе. Все закончится там, где началось.
Читать рассказ на портале.
Лучший во Франции, первый в Аргентине