Что видит самолёт

Catus_domesticus: Вахмистр Вольф и Горыныч the Zmei разошлись во мнениях относительно штурмовика Ил-20.

Майор Штюльпнагель гневно взирал на Германа Вольфа.
Вахмистр вытянулся и придал взгляду оловянное выражение.
— Что вы тут за цирк устроили, вахмистр? — начал Штюльпнагель. — В честь чего столь странные полеты?
Вольф молчал. Когда «Карлсон» впадает в ярость, лучше ничего не возражать. Хотя на самом деле в своем полете Герман Вольф ничего странного не находил. Ну подумаешь, летал немножко низко, на бреющем... Как говорится, летать высоко легче, чем летать низко, — а кто из летчиков не любит вызовов своему мастерству?
— Возможно, вы вообразили, что это такой новый остроумный способ стрижки газонов? — продолжал Штюльпнагель.
Судя по тому, что в тоне майора появилась язвительность, скоро он выдохнется и придет в относительно спокойное расположение духа.
— Никак нет, герр майор! — отчеканил Вольф. — Для стрижки газонов существует садовник!
— Не знал, что на сервере WoWP появилась такая позиция, как садовник, — сообщил Штюльпнагель. — Вы едва не снесли крышу финансового управления. Зинаида Афанасьевна...
— Неужели пожаловалась? — изумился Вольф.
— Нет, естественно, такая храбрая и красивая фройляйн жаловаться не станет, — но она выбежала из помещения, и ее прическа была немного растрепана. Выводы можете делать сами.
— Очевидно, мне предстоит летать на чем-нибудь допотопном до конца месяца, — предположил Вольф.
— Очевидно! — рявкнул напоследок Штюльпнагель и удалился.
Вольф перевел дыхание и вытер лоб.
— Что, досталось, болезный? — К вахмистру приблизился Змей Горыныч.
Вольф подскочил:
— Горыныч! Теперь ты!.. Что за сюрпризы!
— Нервишки шалят? — ухмыльнулся древний змей. — Как летать у прекрасных фройляйн над головой, задевая их за прическу, — так Герман Вольф в первых рядах, а как дать ответ за свои деяния — так сразу в кусты? На чем летал-то?
— На Ил-20, — сказал Вольф.
— Взял советскую машину? — Дракон выпустил струйку пламени, стараясь не слишком закоптить взлетную полосу.
— А что, нельзя? — возмутился Вольф. — Захотелось полетать на советской машине. Да, послевоенной. Вот такой каприз.
— Вообще тема сложная, — сказал Горыныч, облизываясь. — Я имею в виду штурмовики. Это органическая материя — дракон, например, — снижается, как хочет, и сметает огнем все живое и неживое на своем пути. А неорганическая, вроде самолета, несет в себе массу проблем. И главная из них — летчик.
— Летчики, кстати, вполне справляются, — начал было Вольф, но Горыныч отмахнулся:
— Летчику нужен хороший обзор. Вот где проблема. Необходимо видеть, что происходит впереди и внизу. Правильно оценить обстановку на поле боя, найти цель, определить, где у противника противное ПВО, прицелиться, выстрелить. Смести со своего пути все живое...
— Да я понял, — отмахнулся Вольф. — К чему ты все это мне говоришь?
— К тому, что твой Ил-20 строили долго и мучительно. А ты не ценишь чужой труд, летаешь как попало.
— Не как попало, — обиделся Вольф. — Очень даже осмысленно. Ну, увлекся. Может быть, удачный был бой. Может быть, я был в хорошем настроении.
— Отличный способ повеселиться — разозлить начальника финансового отдела, — заметил дракон. — Впрочем, Зиночка — ангел.
— Только не летает, — вздохнул Вольф.
— Твое счастье, — буркнул дракон. — Ну так вот, о прицельном бомбометании. Ты ведь помнишь, что штурмовики использовались в том числе и как легкие бомбардировщики? В общем, нужен хороший обзор — как вперед-вниз, так и непосредственно под самолет. Над этой проблемой и бились много лет. На Ил-2, если помнишь, сиденье летчика поднято, двигатель опущен, а в результате — угол обзора вперед-вниз восемь градусов.
— Оптимальным считали, если я правильно помню, тридцать, а еще лучше — тридцать пять, — нахмурился Вольф. — У Ил-2, кажется, был перископ, но вообще бомбили просто используя задержку времени сброса бомб.
— В принципе, над «самолетом поля боя», который мог бы осуществлять штурмовку и бомбометание, работали много и напряженно, — продолжал Горыныч. — Слишком много факторов приходилось сводить воедино: обзор, защищенность пилота, огневую и бомбовую мощь, скорость... Пока пробовали то один, то другой проект, началась война. Войне нужен самолет прямо сейчас, и времени на вдумчивые исследования не остаются.
— Архангельский, кажется, занимался разработками? — припомнил Вольф.
— Архангельскому утвердили макет бронированного штурмовика двадцать третьего июня сорок первого, — сказал Горыныч. — И тут же свернули работы. Ровно через год Ильюшин отправил свой эскизный проект одномоторного одноместного бронированного штурмовика. Отчасти его детище напоминало «Аэрокобру». Ильюшин пытался изменить обзор, усилить артиллерийское вооружение и даже обещал, что этот самолет сможет поражать тяжелые танки.
— Гм, — заметил Вольф с сомнением.
— Ты прав, — подхватил Горыныч, — тяжелые танки были ему не по зубам, но против легких и даже средних такой самолет действовать в принципе мог.
— А какой обзор был у этого самолета? — спросил Вольф.
— Градусов двадцать — двадцать четыре, — ответил Горыныч. — Кабина летчика для этого была выдвинута вперед. В общем, машина получила одобрение, но делать ее не стали.
— Почему, кстати? — спросил Вольф.
— Есть мнение, что этот самолет слишком напоминал «Аэрокобру», как уже говорилось, а у «Аэрокобры» имелся хронический недостаток: слишком длинный вал для привода винта. Это слабое место самолета — вал разрушался вследствие возникновения крутильных колебаний. Самолет сравнительно легко входил в штопор. Зачем, спрашивается, еще одна машина с таким же недостатком?
— И что, это не исправить? — усомнился Вольф.
— Так времени на эксперименты не было, война! — напомнил Горыныч. — Ну и военным потребовался двухместный штурмовик. В общем, Великая Отечественная война уже закончилась, а работы над такой машиной все еще велись. В марте сорок седьмого КБ Ильюшина поручили разработать штурмовик с лучшими, по сравнению с Ил-10, летными данными, более мощным пушечным и, внимание, ракетным вооружением, с улучшенным обзором и бронированием.
— То есть, все то же самое, но лучше, — уточнил Герман Вольф.
— Прогресс не стоит на месте, — ухмыльнулся дракон. — В результате уже в конце того же года была закончена разработка одномоторного бронированного двухместного штурмовика с двигателем жидкостного охлаждения МФ-45ш.
— А обзор? — спросил Вольф.
— Тебе видней, ты ведь на нем летал, — сказал Горыныч. — Что скажешь?
— Очень даже хороший, — ответил Вольф.
— А что кабина так необычно расположена — непосредственно над двигателем — и выдвинута вперед? — спросил Горыныч. — Это как?
— Да удобно! — сказал Герман Вольф. — Главное — привыкнуть. Лобовое стекло стоит под углом в семьдесят градусов, так что обзор вперед-вниз — на тридцать семь градусов, а при пикировании можно вообще видеть цели прямо под самолетом. Кроме того, мне нравится, что у него хорошее бронирование: от пуль калибра 12,7 миллиметров защищает нормально и почти всегда — от снарядов двадцатимиллиметровых авиационных пушек.
— А на моторе сидеть — нет дискомфорта? — продолжал расспрашивать Горыныч.
— Так я же не на самом моторе сижу, — засмеялся вахмистр. — К тому же он закрыт бронекорытом. Броня до двенадцати миллиметров.
— Если рванет — то прямо под тобой, — настаивал Горыныч. — Брр!
— Если рванет — нет разницы, где сидит летчик, — отозвался Вольф. — Я тебе уже говорил, бронирование у Ил-20 хорошее. Еще нравится пилотажно-навигационное и радиосвязное оборудование. Там и противообледенительную систему предусмотрели. В общем, самолет для России.
— Скорость вот подкачала, — задумчиво проговорил дракон. — И наступательное вооружение не совсем удовлетворительное. Наверное, нельзя иметь все сразу: чтобы машина и быстрая, и нашпигованная новейшими технологиями, и стреляла как черт, и обзор во все стороны...
— Да, нет в мире совершенства, — подхватил Вольф. — У Ил-20 имеется парочка серьезных «бытовых неудобств»: если нужно произвести какие-либо работы, связанные со съемкой блоков, приходится демонтировать двигатель. А работать на моторе механику вообще нужно вниз головой! И еще одна неприятность с расположением мотора: попадать в кабину и покидать ее безопасно только при неработающем двигателе. Если приходится аварийно выбрасываться из кабины — можешь запросто угодить под винт.
— Видишь, я же говорил: главная проблема самолета — летчик! — заметил Горыныч. — Кстати, о людях: кто испытывал первый Ил-20?
— Владимир Коккинаки, знаменитый летчик-испытатель, — ответил Герман Вольф. — Это было уже в декабре сорок восьмого. Самолет, как уже говорилось, был медленный — чуть больше пятисот километров в час. Пушки могли стрелять под углом вниз, то есть атаковать площадные цели с горизонтального полета. Вот бомбовая нагрузка была слабовата — всего триста килограммов. Что еще? Да, пушки. Одновременно можно было вести огонь только из двух пушек — либо крыльевых, либо фюзеляжных.
— А тебе волю дай — ты бы из всех четырех палил! — съязвил Горыныч. — Между прочим, военные хотели, чтобы пушек было шесть.
— Нельзя иметь все... — вздохнул Герман Вольф.
— ...но нужно к этому стремиться! — заключил дракон. — Собственно, вся поучительная сага, которая заканчивается на отказе пустить Ил-20 в серию, сводится к одному-единственному тезису: решить проблему обзора вперед-вниз за счет нетрадиционных схем компоновки одномоторных самолетов-штурмовиков в принципе не получилось.
— И все? — спросил Герман Вольф.
— А чего бы ты хотел? — Змей Горыныч пошевелил крыльями. — Мораль любой басни должна быть короткой и внятной.
— Не знаю, — вахмистр покачал головой. — Мне больше по душе истории с продолжениями.
— Поэтому мы тут не басни пишем, а продолжаем летать! — сказал дракон. — Или ты не согласен? Ладно, вахмистр. Я пока разомну крылья, а ты ступай в финотдел. Может быть, Зиночка сжалится и даст тебе «Фарман»...
Читать сказку на портале.