«Цирк Вахмистрова»

Catus_domesticus: Воздушный авианосец? Этот проект более чем реален и даже был принят на вооружение в СССР. Более того, авиационный комплекс «Звено» участвовал в Великой Отечественной войне с немалой эффективностью.

Товарищ младший лейтенант Вася сидел в клубе один-одинешенек и размышлял над тем, что могли означать слова Горыныча: «Дремучий ты, Василий, хоть бы книжку какую почитал».
«В каком смысле — дремучий? — думал Вася с досадой. — Что он имел в виду?»
— Вы не возражаете против моего присутствия, сэр? — раздался голос флайт-лейтенанта Уилберфорса Гастингса.
— С чего бы я возражал, — буркнул Вася. — Садитесь, товарищ флайт-лейтенант. Заодно и познакомимся поближе. Скрепим, так сказать, летное братство.
Гастингс поднял стакан:
— За вас, дружище!
Вася кивнул:
— Будем здоровы.
— Вы чем-то как будто озабочены, — заговорил Гастингс, теперь, после тоста, чувствуя себя более свободно.
— Исключительно теоретические соображения, — ответил Вася. — Как, по-вашему, для того, чтобы хорошо летать, нужно читать еще какие-то «книжки»?
Гастингс изумился так, словно услыхал новый, доселе неведомый ему технический термин.
— В каком смысле — «книжки»?
— Не знаю... Художественные... «Войну и мир», — брякнул Вася.
— Разве что для личного удовольствия, — подумав, ответил Гастингс.
— Для личного удовольствия я могу разобрать какой-нибудь мотор, — сказал Вася. — А потом собрать обратно так, чтобы не осталось лишних деталей.
— Совершенно с вами согласен, сэр, — кивнул Гастингс. — Вообще, если подумать, у нас с вами много общего.
— У нас всех тут много общего, — заметил Вася.
— Когда я размышляю об этом, — проговорил Гастингс, — то поражаюсь иногда тому, как близко сходились в своих идеях самые разные авиаконструкторы в абсолютно непохожих странах, например, таких, как Англия и Советский Союз.
В глазах Васи мелькнул огонек:
— Поясните вашу мысль, сэр.
— Не так давно мы обсуждали спаренные самолеты — «Мистель» в Германии, «Майя» — в Англии, — напомнил флайт-лейтенант. — Проекты в своем роде уникальные и даже не без элемента безумия.
— Как элегантно вы выразились! — изумился Вася. — «Не без элемента безумия»...
— Не пытайтесь воздействовать этой формулировкой на воображение Зинаиды Афанасьевны, — предупредил Уилберфорс Гастингс. — Эта молодая леди обладает чрезвычайно стойким характером и не отпускает в долг.
Вася рассмеялся:
— Учту!.. — И вернулся к прежней теме разговора: — Разумеется, мне трудно забыть наши разговоры о спаренных самолетах. Тем более что и в Советском Союзе... — Он остановился: — Погодите-ка, Гастингс. Вы на это и намекали? На советский план создания летающей конструкции, состоящей сразу из нескольких самолетов?
— Разумеется, — кивнул Гастингс.
— Если не ошибаюсь, проект разрабатывал в начале тридцатых годов замечательный инженер Владимир Вахмистров, — заговорил Вася. Всякие его недоумения, всякая печаль мгновенно исчезли, как только речь зашла о самолетах. — Англичане и немцы предполагали объединять самолеты в пары, но русский конструкторский ум распространил эту идею аж на шесть летательных аппаратов!
— Как его называли — «Цепочка», кажется? — перебил Гастингс.
— «Звено», — ответил Вася. — Официальное наименование — «Звено». Неофициально бытовало прозвище «Цирк Вахмистрова».
— Кстати, дружище, вы обратили внимание на то, что слово «цирк» было довольно широко распространено в отношении самолетов? — указал Гастингс. — Раскрашенные экзотически, преимущественно в красный, трипланы Фоккера в эскадрилье Манфреда фон Рихтгофена именовались «Летающим цирком Рихтгофена». И никто не видел в том ничего обидного, напротив! В своем роде это воспринималось как признание летного искусства.
— Потому что самое раннее использование самолетов — на ярмарках, для увеселения народа, — ответил Вася, немного мрачнея.
— Увеселение — да, но через эффектное зрелище достигалась и другая цель — в людях развивалась тяга к изучению техники, к открытиям! — ответил Гастингс.
— А вы энтузиаст, Уилберфорс, дружище, — заметил Вася.
— Да? — Гастингс выглядел немного удивленным и слегка даже сконфуженным. — Возможно. Никогда об этом не задумывался, сэр.
— Но если так смотреть, то вы правы, — неожиданно согласился Вася. — И «Цирк Вахмистрова» тоже поражал воображение в первую очередь тем, что наглядно демонстрировал неограниченные возможности человеческого разума.
— Вахмистров начал свою деятельность по разработке «Звена» в тридцать первом, если мне не изменяет память, — заговорил Гастингс.
— То есть, это случилось за семь лет до первого полета британского сдвоенного самолета «Майя» — «Меркурий»? — уточнил Вася.
— Именно, — кивнул Гастингс.
— «Майя» была почтовым самолетом, а Вахмистров работал над бомбардировщиком-авианосцем, — сказал Вася. — Цель все-таки другая. Основная идея у него была — сопровождение бомбардировщиков и защита их в воздушном бою. Поэтому для начала он разместил на крыльях двухмоторного бомбардировщика ТБ-1 два истребителя И-4. В тридцать первом эта система — «Звено-1» — летала, и довольно успешно.
— Естественно, на этом конструктор не остановился, — добавил Гастингс.
— Естественно. Вахмистров создал «Звено-2», «Звено-3» и так далее, до пятого номера. Теперь он уже использовал тяжелый четырехмоторный бомбардировщик ТБ-3, к которому в различных сочетаниях подвешивались истребители И-5 и И-Z. Наконец в 1934 году появилась наиболее удачная разработка. ТБ-3 соединялся с двумя истребителями И-16 — «Звено-6».
— Интересно, как технически это осуществлялось? — заметил Гастингс. — Похоже на «Майю» или по-другому?
— Для соединения с ТБ-3 каждый истребитель самостоятельно подруливал под крыло бомбардировщика, — Вася непроизвольно сделал движение ладонью, показывая ход И-16, — прямо под механизмы подвески. Далее истребители крепились тремя замками: два на крыльях, третий на фюзеляже, за головой пилота. Зацеплялись, убирали шасси — и готово, можно начинать совместный полет. Испытания «Звена-6» продолжались два года.
— И? —  спросил Гастингс. — Вахмистров ведь не мог на этом остановиться?
— Естественно, не мог, — улыбнулся Вася. — В 1935 году он прицепил к ТБ-3 сразу пять истребителей: два И-5, два И-16 и один И-Z. При этом И-Z соединялся с самолетом-носителем прямо в воздухе.
— «Звено-7»? — предположил Гастингс.
— «Авиаматка», — поправил младший лейтенант. — Причем Вахмистров не успокоился и на этом, а двинул мысль дальше, до идеи подвешивать под ТБ-3 восемь И-16.
— Восемь? — переспросил Гастингс. — По-моему, это уже нереально.
— «Цирк», одно слово, да? — прищурился Вася. — И тем не менее. Два истребителя предполагалось устанавливать сверху на крыльях «Авиаматки», шесть И-16 должны были посменно, по три самолета, прицепляться снизу и при этом питаться горючим от ТБ-3.
— Вот это была этажерочка, — восхищенно вздохнул Уилберфорс Гастингс.
— На самом деле ее не было, — поправил Вася. — Реально под ТБ-3 никогда не находилось более двух подвешенных И-16. Вообще Вахмистров разрабатывал свою «этажерку» для войск ПВО — предполагалось, что такая конструкция сможет патрулировать по шесть с лишним часов. Однако жизнь, как говорится, внесла коррективы. Так, подцепление истребителей в воздухе остановилось на уровне экспериментов — правда, удачных. Под правым крылом ТБ-3 была оборудована специальная опускаемая ферма. И-16 имел соответствующее прицепное устройство. На скорости примерно в сто шестьдесят километров в час происходила подцепка. После этого экипаж бомбардировщика подтягивал истребитель вплотную к упорам на нижней поверхности крыла. Летом 1938 года лучшие летчики-испытатели НИИ ВВС Степан Супрун и Петр Стефановский произвели несколько таких сцепок в воздухе и признали систему жизнеспособной. Но нашлись и скептики... В общем, победили скептики.
— А что Вахмистров? Продолжил вариации на тему? — Флайт-лейтенант улыбнулся.
— Именно, — кивнул Вася. — Причем опять успешно. Он предлагал использовать подвешиваемые истребители как пикирующие бомбардировщики. Каждый И-16 мог нести по две бомбы в  250 килограммов. При этом радиус действия истребителей увеличивался почти в два раза, поскольку в полете они питались горючим от самолета-носителя. Крайние крыльевые баки ТБ-3 емкостью по 600 литров заполнялись бензином специально для И-16.
— Я не очень понимаю — что такое «почти в два раза», — сказал Гастингс. — Сколько это в километрах? Или милях?
— Вся эта система летала на две с половиной тысячи километров, если так понятнее, — ответил Вася. — Вот «Звено» подходит к цели. Командир ТБ-3 дает сигнал к отцеплению — под крылом носителя зажигается специальное световое табло. На истребителях сигнал сброса дублируется сиреной. Пилоты И-16 освобождают хвостовые замки своих машин. Дают ручку управления на себя, — Вася опять непроизвольно показал — как, — и при повороте самолета крыльевые замки открываются автоматически. Пикировщик устремляется к цели! Сбрасывает две 250-килограммовые бомбы! И теперь это полноценный истребитель, способный вести воздушный бой с противником. Эту систему назвали «Звено СПБ».
— Я вот что пытаюсь понять, — задумчиво произнес Гастингс, — для чего вообще это все было задумано? Эксперименты, увеличение радиуса действия — хорошо, но ведь можно было просто построить новый самолет... Тут все как-то очень сложно, а где сложно — там и ломается.
— Вообще-то Вахмистров, при всем полете его творческой мысли, был прагматиком, — отозвался Вася. — На вооружении ВВС Советского Союза в те годы стояли сотни устаревших к тому времени бомбардировщиков ТБ-3. И их надо было как-то использовать. Вахмистров и предложил — как. Идея очень нравилась маршалу Ворошилову, а летом 1938 года Комитет обороны СССР принял на вооружение ВВС РККА и Морской авиации РККА «подвески самолетов по способу товарища Вахмистрова».
— После этого он, небось, развернулся! — вздохнул Гастингс.
— У Вахмистрова были десятки идей, — кивнул младший лейтенант, — он уже хотел пристроить новейший бомбардировщик ТБ-7, летающие лодки... И тем не менее даже внедрение уже испытанной системы «Звено-СПБ» застопорилось. Скажем так, скептики снова взяли верх. Главное управление снабжения армии не включило работы Вахмистрова в план 1940 года. Народный комиссариат авиационной промышленности отказался финансировать эти работы. И — всё, проект существует, но стоит на месте.
— И что, «Звено» даже в войне не участвовало? — недоверчиво спросил Гастингс.
— Участвовало, но весьма ограниченно, — кивнул Вася. — И опять под наименованием «цирка» — на сей раз «Цирк Шубикова», по имени командира эскадрильи Арсения Шубикова. Место базирования — Евпатория. Всего пять комплектов «Звено-СПБ» поступило в «цирк», и до самого начала войны Шубиков со своими пилотами отрабатывал тактику применения нового оружия — в основном на кораблях. Когда началась война, авиация Черноморского флота стала бомбить Румынию, которая напала на СССР одновременно с Германией. Одной из главных целей был в те дни железнодорожный мост через Дунай возле станции Чернаводы. Мостище огромный, больше полутора километров, под его нижним настилом проходил еще нефтепровод. Разрушить мост — отрезать Бухарест от промышленных центров, ослабить снабжение румынских войск. Летали СБ и ДБ-3, но без особого успеха. И вот тогда вспомнили о конструкции Вахмистрова. 26 июня 1941 года днем пара ТБ-3 подошла к румынскому берегу. Освободились четыре И-16. Капитан Шубиков вышел на город, дважды облетел цель — нефтеперегонный завод — и сбросил бомбы. Затем вся четверка истребителей благополучно покинула место удара и ушла на большой скорости.
«Мессеры» находились поблизости, но, очевидно, обалдели от происходящего и ничего не предприняли.
Вася усмехнулся.
— Вот была картинка! — продолжал он. — В Одессе герои дозаправились и вернулись в Евпаторию. Против моста направили уже три «Звена-СПБ», и 10 августа в три часа ночи вылетели. Один ТБ-3 вынужден был вернуться на базу из-за неисправности. А два достигли цели в пять часов десять минут. «Сброс!» Пикировщики вышли на цель под зенитный огонь врага. Однако они прорвались и бросили бомбы с трехсот метров, после чего скрылись и в шесть сорок сели в Одессе.
— А мост разрушили? — спросил Гастингс.
— Не совсем... Поэтому налет повторили через три дня — уже шестью пикировщиками. Полностью разрушили одну ферму моста и снова благополучно вернулись на базу. Тут-то интерес к «Звену» возобновился — но не хватало ТБ-3, так что пользовались тем, что было. 17 августа успешно разбомбили плавучий док в Констанце. В конце августа уничтожили переправы через Днепр. В основном эти самолеты пытались сдерживать немецкое наступление. Потом начались потери. 1 октября погиб командир эскадрильи подвесных самолетов капитан Шубиков. В общей сложности «Звено» произвело более тридцати боевых вылетов –довольно эффективных. Но после сорок второго они больше уже не летали...
Читать сказку на портале.