В небе над Курском

Catus_domesticus: «В небе над Курском» — в цикле «Нормандия-Неман» рассказ об участии французских летчиков в битве на Курской дуге.

7 мая 1943 года, аэродром базирования Муковнино, у города Полотняный Завод
Капитан Альбер Литольф, заместитель командира группы, майора Жана Тюляна, проводил последний инструктаж.
— Немцы, как мы знаем, готовят наступление под Курском. Наша задача — упредить их. Предстоят бомбардировки транспортных коммуникаций противника. Будем уничтожать основные аэродромы авиации противника, на которых разведкой установлено скопление самолетов. Цельтесь точнее и не опаздывайте с открытием огня. Не допускайте бесполезных заходов. Бейте как можно больше бошей, но избегайте вынужденных посадок. Вопросы?
— Насчет еды, — подал голос аспирант Ив Майэ. — Нельзя ли там передать, что этот птичий корм просто невыносим?
Вокруг засмеялись, но кое-кто оставался серьезным.
Майэ, как и многие другие «нормандцы», был аспирантом. Русские обращались к нему — «товарищ младший лейтенант».
В советской армии все пилоты имели офицерский статус, поэтому с самого начала было предложено — для соответствия статуса — присваивать «аспиранта» тем французам, кто офицерских званий изначально не получил.
В Красной Армии звания аспиранта не было. А во французской армии не было звания старшего лейтенанта. Поэтому аспиранта французской армии приравнивали к младшему лейтенанту Красной Армии, младшего лейтенанта французской армии — к лейтенанту Красной, и лейтенанта — к старшему лейтенанту. От капитана и выше сохранялось соответствие воинских званий Франции и СССР.
И все французы — от аспирантов до капитанов — дружно страдали от непривычной пищи.
Когда Майэ высказал старую претензию вслух, кругом зашумели. Советская Россия с самого начала оказалась для французов страной весьма экзотической (даже не ожидали): одни только морозы и сугробы чего стоили! А землянки? А жуткая весна — разливанное море непобедимой грязи! Да мало ли что еще... Однако ко многому присмотрелись и притерпелись.
Но вот гречневая каша поставила французских летчиков в тупик — сразу и навсегда. Они не могли взять в толк, как этим странным продуктом можно питаться — да еще месяцами!
— Вообще-то идет война, — напомнил майор Тюлян. Он встал и заговорил сам, вместо своего заместителя. — С продуктами тут не очень. И потом. Вы знаете, что у русских другой подход. Фронтовики получают лучшее довольствие, нежели тыловики. Без исключений. Рядовой, если он сражается, ест лучше, чем офицер в тылу. Это то, что мы видели.
— Так насчет каши, — не унимался Майэ. — Давайте напишем их начальству. Невозможно же.
На самом деле «начальство» знало про кашу и французов. Жалобы дошли до самого «всесоюзного старосты» — Михаила Ивановича Калинина, которого иностранцы называли «президентом СССР». Но и дедушка Калинин не проявил никакого сострадания. «Солдаты всегда бурчат», — сказал он безжалостно. И если не считать посылок, которые приходили крайне нерегулярно, французы продолжали питаться кошмарной русской едой.
Был, правда, отрадный перерыв, когда из Киргизии «для французских товарищей-антифашистов» прислали несколько ящиков мороженых куропаток. Поначалу случился настоящий взрыв восторга, но затем, приевшись, французы вновь принялись стенать.
— Ладно, хватит о ерунде. — Тюлян показал на карте. — Наша цель — немецкий аэродром в Спас-Деменске. Уничтожаем все. Самолеты, цистерны, личный состав. Атака проходит одновременно на десятках аэродромов противника. В общем... — Он замолчал, блеснул глазами.
Все было ясно без дальнейших объяснений. То, ради чего они с такими трудами добирались до России, началось.
Было известно, что немцам предписано относиться к летчикам «Нормандии» как к партизанам, то есть в плен их не брать — расстреливать на месте. Известно было и другое: в вишистской Франции многие из них были объявлены дезертирами, предателями, поставлены вне закона. Кое-кому — например, Литольфу, — был вынесен на родине смертный приговор.
Сейчас предстояло начать отрабатывать эти смертные приговоры.
— Все, вылетаем.
Одиннадцать «Яков» появились над аэродромом Спас-Деменск.
Сразу же открыли ураганный огонь зенитные орудия. А внизу так отчетливо видна была цель: «Мессершмитты», «Фокке-вульфы», «Юнкерсы» на стоянках.
— Делаем как на учениях!
Один за другим истребители «Нормандии» пикировали на немецкие самолеты с черными крестами на крыльях. Отчетливо было видно, как те загораются — один за другим, как люди бегут в траншеи и падают, скошенные пулеметными очередями, — маленькие фигурки на поле.
Аэродром был буквально распахан.
— Сбор на высоте три тысячи метров, — сквозь треск донесся в наушниках голос Тюляна.
Пять, шесть «Яков»... десять. Одиннадцатый — Ива Майэ — так и не появился: попал под огонь зенитки.
«Пропал без вести».
Еще одна потеря «Нормандии». Четвертая.
Но Майэ не погиб, как подумали его товарищи. Раненый в голову, он сумел посадить самолет. Произошло то, от чего предостерегал Литольф, когда говорил, что следует дотягивать до своей земли любой ценой.
В двадцати километрах от Спас-Деменска «Як» развалился, летчик, весь в крови, выбрался наружу... и скоро наткнулся на детей в лесу.
Это были самые обычные русские дети. Уже привыкшие к оккупации, к странной жизни во время войны, когда с неба может упасть незнакомый человек и заговорить с тобой на непонятном языке.
И дети сделали то, о чем их, как им казалось, просил летчик: привели немецкий патруль.
...Ив Майэ вернется к своим, в «Нормандию», уже после войны, после лагерей и побегов. Его встретят как выходца с того света. А в пятидесятые именно он будет командовать авиаполком «Нормандия — Неман». Но до этого оставалось еще — как до звезд.
15 июля 1943 года
В офицерской столовой сильно шумели.
После тяжелых боев, после страшных потерь в полк — словно с неба — прибыли пятеро новых летчиков. Подкрепление. Добирались, как и остальные, фантастическими путями, едва ли не проделав кругосветку: трое, например, прилетели с Мадагаскара.
Новички пытались рассказывать о своих приключениях, но Литольф перебил их:
— Все, что было у вас до сегодняшнего дня, — это цветочки. Настоящие ягодки впереди. Вы здесь на своей шкуре поймете: то, что происходит тут, даже близко не стоит к тому, что вам уже знакомо.
— Эх, — вздохнул Жан Тюлян, — когда-то еще удастся поесть марсельского супа из устриц и омаров.
— Или парижских бифштексов с жареным картофелем, — вставил парижанин Марсель Альбер.
Разговор плавно перешел на одну из любимых русских диковин — на водку. Многие уже освоили коронный русский трюк — выпить положенные «сто грамм» одним глотком. Тема была как будто увлекательная, но разговор велся через силу — все невероятно устали.
Глаза лихорадочно блестели от бессонницы, лица перечеркнули морщины. Почти постоянно летчики находились в воздухе. На отдых удавалось выкраивать буквально по несколько часов в сутки.
16 июля 1943 года, район села Красниково
— В небе что-то стало тесно, — заметил Альбер Литольф.
Жан Тюлян не ответил. Самолеты «Нормандии» столкнулись с плотной группой бомбардировщиков «Юнкерс-87» в сопровождении больших групп истребителей «Фокке-Вульф-190», эшелонированных по высоте.
Литольф и еще двое зашли со стороны солнца и атаковали бомбардировщики. Тюлян и Альбер прикрывали своих товарищей от немецких истребителей. Завязался бой с двумя немцами.
Воспользовавшись тем, что солнце ослепляет врага, Тюлян расстрелял его почти в упор. Вражеский самолет, дымясь, словно сырое полено, рухнул на землю, и Тюлян проводил его глазами.
В этот самый момент его атаковали еще четыре вражеских истребителя. Тюлян — отличный летчик, и ему удалось ускользнуть.
Полностью израсходовав боекомплект, с почти пустым баком, он вернулся на аэродром.
Французы вылетают вместе, возвращаются по одиночке. Русские с огромным трудом научат их другому — позднее. Но еще вернее будут учить их этому немцы...
Когда Тюлян сел, его поразили мрачные лица товарищей.
— Что?.. — отрывисто спросил Жан Тюлян.
Спросил — «что?», а подумал — «кто?»..
— Литольф...
Окруженный несколькими «Фокке-вульфами» и «Мессершмиттами», в багровом от пожаров небе под Смоленском он сбил в неравном бою двух немцев и врезался в землю на объятой пламенем машине.
А через день с боевого задания не вернулся и майор Тюлян. В последний раз видели, как самолет Тюляна врезался в группу «Фокке-вульфов». После этого Тюлян просто исчез. Никто в точности не знает, как он погиб.
С 13 по 17 июля «Нормандия» совершила одиннадцать боевых вылетов, в которых было сбито семнадцать вражеских самолетов. В этих боях погибли шесть французских летчиков.
Великая битва под Курском продолжалась.