Летучая дева

Catus_domesticus: «Летучая дева» — на нашей авиабазе очередное пополнение. Госпожа лейтенант Брунгильда Шнапс рассказывает о женщинах-авиаторах.

— Я давно думал: когда же это случится? И вот оно случилось, — философским тоном произнес Вася.
Поскольку подобный тон был для товарища младшего лейтенанта весьма нехарактерен, то собеседник его, вахмистр Герман Вольф, несколько встревожился.
— О чем ты?
— Да так... — Вася отвел глаза. — Честно сказать, не знаю, как к этому относиться.
— К чему?
— К тому, что наконец случилось.
— Да что случилось-то? Ты, никак, захворал? По-моему, такого просто не может быть. Разработчиками не предусмотрено. Да и врача на базе нет. Так что хворать не положено. Категорически отставить.
— Я о другом... И как еще Горыныч воспримет... У него на сей счет могут быть самые фантастические воззрения...
— Все, Вася. Или ты говоришь, что происходит, или я немедленно ухожу в поисках куда более содержательного времяпрепровождения.
— Ладно. Скажу. Впрочем, ты сейчас сам увидишь... — Вася сделал широкий трагический жест, и, как по команде, перед друзьями возникла молодая женщина.
Она была одета в полном представлении юных романтических особ о том, как должен выглядеть авиатор. В кожаных бриджах, в куртке с меховым воротником, в шлеме с очками, сдвинутыми на лоб. Невысокая, отнюдь не худая, с вызывающим взглядом.
— Frau Leutnant Брунгильда Шнапс! — доложила она Васе и покосилась на Вольфа.
— Вольно, това... э... лейтенант, — сказал Вася, рассмотрев знаки различия. — Ты... Вы... К нам надолго?
— Надеюсь, навсегда! — бодро отрапортовала Брунгильда Шнапс. — А что? — прибавила она куда менее бравым тоном.
— Да так, ничего, — многозначительно уронил Вася. — Просто до сих пор в нашей дружной семье не было... ну, чтобы девушки...
— Заблуждение! — отрезала Брунгильда. — Женщины летали с самого начала! С десятых годов прошлого века! Между прочим, летный диплом номер тридцать один получила русская авиатриса Лидия Зверева. В те же годы летала баронесса Ларош...
— Это не родственница, часом, нашего Франсуа Лароша? — прищурился Вася. — Ох, времена! Сплошь графья да бароны!.. К счастью, красвоенлеты изменили это возмутительное положение.
— Авиационный спорт был аристократическим, — кивнула Брунгильда. И покраснела. — Между прочим, я тоже баронесса. Но это не имеет отношения к делу! Да половина летчиков «Нормандии» были сплошь аристократы — и ничего, это не мешало им отлично сражаться бок о бок с выходцами из рабоче-крестьянского класса.
— А эта ваша первая авиатриса — тоже аристократка? — поинтересовался Вольф.
— Генеральская дочь. С детства мечтала о полетах... Даже свое жемчужное колье, говорят, какое-то продала, чтобы уроки оплатить...
— А что, без жемчужного колье никак? — прищурился Вася.
— Понятия не имею. Лично я обошлась без драгоценностей, если вы на это намекаете, — заявила Брунгильда Шнапс.
— Погоди ты, — отстранил Васю Вольф. И обратился к Брунгильде: — Вы про какую летную школу говорите?
— Это была гатчинская школа воздухоплавания «Гамаюн», — сказала Брунгильда с мечтательным вздохом. — Лидия Зверева закончился ее с дипломом номер тридцать один. Это было в десятом году... Поэтому я и говорю, что авиатрисы были с самого начала. И кое в чем даже превосходили...
Вася отчетливо кашлянул. Брунгильда посмотрела на него с нескрываемым подозрением:
— Вы, конечно же, не мужской шовинист?
— Понятия не имею, — Вася развел руками.
— Вася, не переводи разговор на себя, — сказал Герман Вольф. Он слегка покраснел и как будто нервничал.
— Я могу продолжать? — осведомилась Брунгильда. И, не дождавшись ответа, все-таки продолжила: — Лидия Зверева поднималась на высоту, которую не осмеливались брать даже опытные летчики — свыше километра. А через год после получения диплома приняла участие в перелете Санкт-Петербург — Москва.
— А муж у нее был? — брякнул Вася.
— Был! — Брунгильда смерила товарища младшего лейтенанта суровым взглядом, как бы сожалея о его ограниченности. — Еще в школе воздухоплавания Зверева познакомилась с пилотом-инструктором Владимиром Слюсаренко. За него и вышла замуж. В 1911-12 годах они принимали участие в демонстрационных полетах, ездили по разным городам России. Полеты были их единственным источником дохода.
— А что же генерал, жемчужные колье? — прищурился Вася.
— О генерале история умалчивает, — сказала Брунгильда. — Я так думаю, он был человеком старого времени. И не слишком одобрял увлечения дочери. И уж наверняка не одобрял ее замужества. И вообще образа жизни.
— И вообще был тиран и деспот, — заключил Вася. — И для него занятия дочери авиацией было чем-то вроде летучего цирка.
Он заметно помрачнел.
— Надо было ей на фронт идти, тогда бы у старика разом мозги встали на место.
— Она и собиралась... просто не успела, — объяснила Брунгильда. — Вообще же Лидию называли «королевой риска». Кабины «Фарманов», на которых совершались воздушные поездки, не закрывались. Кроме того, эти машины отличались неустойчивостью и от сильного порыва ветра могли перевернуться. За один только 1912 год в мире погибло 112 авиаторов, летающих на «Фарманах».
— И много зарабатывали? — безжалостно спросил Вася.
— Не очень. А потом вообще все потеряли. В Тифлисе во время урагана самолет был разрушен. Чтобы оплатить издержки, Зверевой и Слюсаренко пришлось отдать организаторам выступления свою последнюю ценность — уцелевший мотор.
— И как они выкрутились? — спросил Вольф.
— Все бросили и переехали в Ригу. Там построили Русско-Балтийский вагоностроительный завод (позднее он назывался «Мотор»). Именно там Зверева и Слюсаренко получили разрешение не только испытывать самолеты, но и строить их. Уже в октябре 1913 с конвейера их предприятия сошли первые два самолета-разведчика «Фарманы XVI». Испытания прошли успешно, и авиаторы получили заказ на изготовление восьми машин. В Риге Лидия открыла собственную школу пилотов. Среди ее учеников были как мужчины, так и женщины, а плата за обучение в школе была, между прочим, самой низкой в России.
— И что, много девушек из народа у нее училось? — поинтересовался Вася.
— Нет, опять аристократки, — ответила Брунгильда. — Долгорукая, Шаховская... Но это же было закономерно по тем временам! — вскинулась она.
— Ладно, ладно, — остановил Вольф. — Мы все поняли.
— Лидия Зверева, — сказала Брунгильда с мрачной гордостью, — первой из женщин совершила воздушную фигуру, которая навсегда вошла в историю авиации, — «мертвую петлю». Каково?
— В Риге? — уточнил Вольф.
— Да, прямо на территории завода «Мотор»... Но потом, после начала войны, пришлось из Риги уехать в Петербург. «Мотор» эвакуировали. У Зверевой и Слюсаренко были уже не просто авиамастерские, а целый завод, на котором работали триста человек. В общем, все могло бы быть очень здорово... Лидия думала поехать на фронт.
— Что же помешало? — спросил Вася. — Муж?
— Тиф! — ответила Брунгильда. — Зверева умерла в двадцать пять лет — 15 мая 1916 года. На этом история первой русской авиатрисы закончилась.
— Печально, — сказал Вольф.
Брунгильда тотчас оживилась:
— Но ведь были и другие, а во время Второй мировой...
— Брунгильда, остановитесь, — попросил Вася. — Вы сейчас задохнетесь.
— Хорошо. — Она перевела дыхание. — Вы правы. Но я так взволнована! Я начну летать!
— Вы раньше-то летали? — спросил Вася.
— Я? — Брунгильда задумалась. Казалось, она сама толком не знает ответа на этот вопрос. — Я, в общем, еще не... Но я быстро учусь!
— На каких самолетах предполагаете... гм... покорять небо? — продолжал вопрошать Вася.
— Ну, на разных. На каких получится.
— Предпочитаете, конечно, немецкие? — вкрадчиво вмешался Вольф.
— Я предпочитаю... всякие, — сказала Брунгильда. — Мне нравятся истребители. Они такие быстрые! И бомбардировщики. Они такие смертоносные! Вот я читала про японские «Рейзены» и потом две ночи не спала. — Она подумала еще немного и прибавила: — Но и «этажерки» меня очень увлекают. Как представишь себе первые самолеты, первых авиаторов!.. Сейчас нам кажется, что перелет из Петербурга в Москву — это ерунда, полчаса в воздухе, а тогда!.. Это ведь был подвиг, событие.
— Мы так поняли, — сдержанно произнес Вася, — что Лидия Зверева — ваша героиня.
— И она. И баронесса Ларош — первая французская женщина-авиатор. И, конечно, Амелия Экхарт. И Раскова. И...
Она оборвала саму себя и засмеялась:
— Herr... извините, tovaristch младший лейтенант совершенно прав — я действительно вот-вот задохнусь, — призналась Брунгильда. — Но я действительно взволнована. И, пожалуй, здорово проголодалась!
— Мы вас проводим в столовую, — сказал Вольф.
— Или, может быть, в офицерский клуб? — предложил Вася.
— Дама ясно дала понять, что проголодалась! — строго произнес Вольф.
— Возможно, дама предпочитает коньяк? — возразил Вася.
Брунгильда Шнапс быстрым движением извлекла откуда-то из потайного кармана микроскопическую фляжку.
— Дама предпочитает шнапс! — объявила она. — В конце концов, я же родом из Пруссии.