Противотанковая гигантомания
Дата: 22.04.2014 15:58:37
Remarque: Противотанковая гигантомания — У меня такое ощущение, —
задумчиво сказал Ганс Шмульке, — что к окончанию Второй мировой
войны все противоборствующие стороны, исключая разве что Японию,
решили, что если у бронетехники толще броня и больше калибр, то и
боевая эффективность резко повысится. Высказанная Гейнцем
Гудерианом аксиома, гласящая, что танк — это прежде всего орудие
стремительного наступления, была накрепко позабыта. —
Точно-точно, — отозвался лейтенант Фюрст. — Вспомним самые
выдающиеся образцы. «Маус», британская Tortoise А39, наконец, всеми
нами любимый «Ленивец» Т28-Т95. Наступила краткая эпоха
супермастодонтов, неповоротливых, медлительных и, главное,
созданных практически в единичных экземплярах. Серийно сверхтяжёлые
монстры производились только в Германии. Лейтенант указал на
возвышавшегося посреди ангара «Ягдтигра» и стоявшего за ним
младшего собрата — «Ягдтигра» с орудием 8.8 cm PaK 43. Экипаж
последнего вызывал на танкистской базе вполне закономерную зависть:
было общепризнано, что «ахт-ахт» является самой фармовой машиной
своего уровня, привозящей после удачного боя абсолютно запредельное
количество серебра. Это при копеечном ремонте и низкой цене
боеприпасов. — …Уточню, за исключением Японии и Советского
Союза, — Парамон Нилыч Котятко подошёл бесшумно и слушал разговор с
самого начала. — Допустим, ИСУ-152 образца 1945 года, известная у
нас как «Объект-704», по массе никак не дотягивает до перечисленных
образцов. «Объект» весит всего-навсего 47 тонн, тогда как «Ягдтигр»
75 тонн, Т28/95 так и вообще 86 тонн! Про «Мауса» мы скромно
умолчим, поскольку это нонсенс. — Но зачем? — Пожал плечами
Фюрст. — Каков смысл? Судьбу сражений Второй мировой решали средние
танки. Плюс машины качественного усиления — то есть «Тигры» с
германской стороны, ИС с советской. Американские «Першинги» на
Западный фронт поставлялись единично, да и не тянут они на тяжёлый
танк... — Полагаю, мы имеем дело с реликтом мышления Первой
мировой, — ответил комиссар. — По крайней мере со стороны
союзников. Англо-американцы полагали, что придётся прорывать мощные
оборонительные позиции: Атлантический вал, линию Зигфрида. Нужна
хорошая самоходная артиллерия, причём малоуязвимая. — Хороши
реликты, — фыркнул Ганс Шмульке. — Английская «Тортилла» — самый
яркий тому пример: танкостроением в Британии занималось
адмиралтейство, а ход мыслей моряков просчитывается с ходу: больше
брони, больше калибр, даёшь сухопутный дредноут! Вот и
получилось... то, что получилось. — Ну не сразу, конечно, —
рассмеялся товарищ Котятко. — Tortoise А39 рождалась в долгих
муках. Вообразите, с поступления весьма расплывчатого заказа от
военного министерства в апреле 1943 года до воплощения в жизнь
«тяжёлого штурмового танка» было создано восемнадцать отдельных
проектов, от АТ-1 до АТ18! И вот тут-то британцы поизгалялись от
души. А давайте засунем пушку в спонсон, как на корабле! Нет, этого
мало — две пушки в двух спонсонах! И пулемётики! Словом, чем
дальше, тем конструкция получалась крупнее, тяжелее и медленнее.
— Уверен, если бы конструкторов не остановили вовремя, они
склепали бы аппарат весом тонн в двести, двигающийся со скоростью
три километра в час, и с орудием главного калибра от линкора класса
«Нельсон»! — Всё к тому шло, — кивнул Парамон Нилыч. — Но
приближалась высадка в Нормандии, а штурмовой танк готов не был.
Так или иначе — не успели, шесть А39 были созданы после победы,
военные после испытаний долго плевались, поминали родню
конструкторов до седьмого колена и в итоге дали оценку
«неудовлетворительно». Примерно та же участь постигла Т28-Т95.
Очень дорогая, неторопливая и бестолковая САУ в концепцию
бронетанковых сил США не вписалась ни с какой стороны. Американцы
полагали, что тяжёлый танк должен обладать вращающейся башней, а
ПТ-САУ — легко бронироваться, чтобы получить максимальную
мобильность. — Знаем, — кивнул Ганс Шмульке. — Испытываем
эту самую «мобильность» каждый день на своей шкуре: от
«Вульверинов» и «Хеллкетов» житья в рандоме нету, особенно если
таковых у противника половина команды, а ты выезжаешь на обычном
немецком «толстяке». — Вот видите, у нас здесь всё в полном
соответствии с реальностью, — развёл руками комиссар. — В итоге Т28
не подошла ни под одно из требований американского военного
руководства и навеки отправилась в музей, как и А39. В СССР
ограничились ИСУ-152, японцы о тяжёлых противотанковых самоходках
даже не задумывались, и только в Германии с 1942 года
использовались такие машины — по тем временам калибр 12,8
сантиметра превращал любой танк противника в груду обломков.
— 12,8 сантиметра в 1942 году? — Шмульке почесал в затылке. —
Позвольте, но «Ягдтигры» появились только в 1944-м! — Люби и
знай историю танкостроения, — Парамон Нилыч поднял палец к потолку.
— Про САУ «Штюрер Эмиль» вы забыли? — Несерьёзно, —
отмахнулся лейтенант Фюрст. — «Эмилей» было собрано всего две
штуки, на базе прототипа от «Хеншеля» VK 3001. Да, немножко
повоевали в СССР на Дону и под Сталинградом, одну установку потом
захватили русские и тоже отправили в музей, что случилось со второй
машиной — никто не знает. — Опыт, прежде всего опыт, —
наставительно сказал комиссар. — Эмпирическим путём было
установлено, что огромное и тяжёлое 12,8-сантиметровое орудие
вполне можно поставить на шасси. Концепцию «Ягдтигра»
предварительно утвердили осенью 1942 года, но тут, как в Третьем
рейхе и водилось, начались распри, интриги и подсиживания за
получение госзаказа. Участников назвать или сами догадаетесь?
— …Догадаемся, — мрачно ответил Шмульке. — Как обычно, фирмы
«Хеншель» и «Порше», два вечных конкурента. Дай им волю, они свои
машины поставляли бы не на фронт, а устроили танковое сражение
между собой, с взаимными обстрелами конструкторских бюро,
бомбардировкой заводов соперника и концлагерями для сотрудников.
— Не исключено, — усмехнулся товарищ Котятко. — Было
предложено установить пушку 12,8 сантиметра на «Элефанты» доктора
Порше, только несколько расширить рубку. Министерство вооружений и
боеприпасов, тихонько матерясь под нос, отказало:
электротрансмиссия и прочие фирменные извращения Порше после
неудачного дебюта на Курской дуге и использования для создания не
самых удачных машин множества дефицитных материалов воспринимались
министром Шпеером в штыки. Решили использовать базу «Тигра-II» от
«Хеншель», но... — Дайте-ка угадаю, — перебил лейтенант
Фюрст. — Чтобы не оставить голодным Фердинанда Порше, было принято
соломоново решение распределить заказ между двумя конкурирующими
фирмами. Чтобы никто не обиделся! — Разумеется! Ходовая
часть «Хеншеля» была самая обычная: торсионы и «шахматная» подвеска
инженера Книпкампа. Порше поставлял ходовую с двухосевыми тележками
и рессорными балансирами. Подвеска Порше была проще, в два раза
дешевле и требовала меньше времени при производстве, чем подвеска
от «Хеншель», — похоже, тут тоже происходил немалый распил бюджета
и хеншелевцы договорились с министром Шпеером о немалом откате за
приоритет своей ходовой. Кстати, дорожные колёса подвески «Хеншель»
были несколько меньше по диаметру применяемых в подвеске «Порше».
— Но это же бред, — помотал головой Ганс Шмульке. — В
условиях войны, недостатка материалов и трудностями со снабжением
делать одинаковые машины с двумя принципиально разными подвесками!
— Весь Третий рейх сам по себе был бредом, а это лишь
частные проявления повседневной реальности Германии того времени.
Представьте себе, что в СССР Челябинский завод выпускает танки Т-34
с ходовой Кристи, а Тагильский, к примеру, с подвеской Виккерса!
Подозреваю, что на производство моментально явился бы Лаврентий
Павлович Берия и навёл порядок простыми, доходчивыми и радикальными
методами. Но в Германии такое было вполне в порядке вещей. Но и это
ещё не всё! Первый раз в истории не орудие создавалось для ПТ-САУ,
а машина строилась вокруг орудия! — Известная история, —
кивнул Шмульке. — Вместо установки ствола на шарнире в лобовом
бронелисте в корпус воткнули здоровенную тумбу и поставили пушку на
неё. Шарнир просто не выдержал бы. — С лобовым бронелистом
тоже интересно, — подхватил герр лейтенант. — Кораблей в конце
войны не строили, не до того. А на складах кригсмарине завалялись
250-миллиметровые катаные листы довоенного качества, их и
использовали. Что, кстати, делало лобовую броню фактически
неуязвимой, толще, чем у «Мауса»! Но, увы, увы, двигатель мощностью
всего-навсего 700 лошадиных сил едва справлялся, перемещая столь
огромную массу — совершенно аналогичный двигатель устанавливали на
«Пантеру», весившую на 30 тонн меньше, и то она не обладала
достаточной подвижностью и манёвренностью! — Тем не менее
«Ягдтигр» оказался единственной сверхтяжёлой САУ, выпущенной
относительно крупной серией, больше семидесяти машин, — заключил
Парамон Нилыч. — В отличие от её британских и американских
собратьев, сразу отвергнутых военными. На «Ягдтигре» воевал
небезызвестный танковый ас Отто Кариус — между прочим, старик до
сих пор жив, содержит аптеку в городке Хершвайлер, ФРГ. Аптека
называется символично: «Тигр». — Надо же, — удивился Ганс
Шмульке. — И как Отто Кариус отзывался о «Ягдтигре»? —
Скупо. В книге мемуаров «Тигры в грязи» основной проблемой этих
самоходок он называет не технические недостатки, которых было
множество, а неэффективность плохо подготовленных экипажей, не
способных управиться со сложной техникой. Впрочем, война
заканчивалась, и уже никакие «Ягдтигры» не могли повлиять на её
исход...
Противотанковая гигантомания