Пятибашенный красавец
Дата: 27.03.2013 12:55:00
Remarque: Пятибашенный красавец
Читать новость на портале.
28 октября 1933 года, Харьков
В помещении партийного комитета Харьковского паровозостроительного завода им. Коминтерна было накурено, хотя находились там всего три человека: приезжий из Москвы, секретарь парторганизации и секретарь комсомольской ячейки завода.
Портреты Ленина и Сталина благосклонно взирали на собеседников со стены.
Московский гость — корреспондент газеты «Правда» Михаил Кольцов — делал пометки в растрепанном блокноте. Он писал по корреспондентской привычке карандашом — авторучка может предать, карандаш — в худшем случае сломается, но его нетрудно очинить снова.
— В этом году впервые на Первомайском параде в Москве и Киеве прошли новые советские сверхтяжелые пятибашенные танки, — начал Кольцов. — И сейчас, когда три дня назад вышло постановление правительства СССР...
— Да, — кивнул секретарь парторганизации, — нашему заводу поручено приступить к серийному производству этих танков. Уже к 1 января 1934 года нам предстоит изготовить шесть таких танков.
— Расскажите подробнее об этом танке, — попросил корреспондент. — В зарубежной печати ходят слухи, что «Советы», мол, скопировали его у англичан.
— В какой еще зарубежной печати? — нахмурился комсомольский вожак.
— В буржуазной, — сказал Кольцов. — Которую нам приходится регулярно читать, чтобы быть наготове и вовремя давать отпор недругам Республики. Там утверждают, что Советы создали свой сверхтяжелый танк под влиянием британского Independent, — он уверенно произнес английское название, — что является, несомненно, клеветой. Комиссия товарища Гинзбурга, которая находилась в Англии с заданием изучить их военную технику и совершить закупки, этой машиной вообще не интересовалась.
— Советские инженеры в состоянии самостоятельно разработать подобный проект, — согласился секретарь парторганизации. — Мы тесно работаем с Опытно-конструкторским машиностроительным отделом товарища Барыкова, который, собственно, и создавал «наш» танк.
— Ситуация, как представляется, такова, — снова заговорил Кольцов. — С одной стороны, армии необходимы легкие, мобильные танки. С другой — нельзя упускать из виду и тяжелые, многобашенные. У них другие возможности и другие задачи. В первую очередь «сухопутный дредноут» — это танк резерва Главного командования, предназначенный для прорыва особо сильных и заблаговременных укрепленных оборонительных полос.
— Грамотно излагаете, — кивнул секретарь.
— При подготовки статьи я уже имел беседу с товарищем Барыковым и с непосредственным разработчиком товарищем Цейцем, — объяснил журналист. — Но мне интересно также мнение производственников.
— Вам, конечно, уже известно, что масса танка составляет сорок две тонны, — заговорил комсомольский секретарь.— Толщина брони от тридцати до сорока миллиметров. Двигатель мощностью в пятьсот лошадиных сил позволяет танку развивать скорость — в идеале — до двадцати восьми километров в час. Опорные катки сгруппированы попарно в три тележки на борт, — он сделал жест, как бы показывая — как выглядят опорные катки.
— Андрей, товарищ корреспондент все это знает, — остановил комсомольца старший товарищ. — Он интересуется производственными аспектами.
— Я знаю, что опытный танк дорабатывали, поскольку были обнаружены недостатки в силовой установке, а конструкция трансмиссии и пневматических приводов управления оказалась слишком сложной для массового производства, — Кольцов полистал истрепанный блокнот и подчеркнул карандашом какой-то абзац. — Кроме того, была произведена унификация ряда деталей со средним танком Т-28.
— На нашем заводе для серийного производства принята вторая модификация танка Т-35, — сказал партийный секретарь. — Т-35А. Ходовая часть удлинена на одну тележку, малые пулеметные башни имеют несколько другую конструкцию, средние башни с сорокапятимиллиметровыми пушками увеличены. Форма корпуса также немного другая. Именно эта машина была утверждена для серийного производства. Которым, в общем, мы здесь и занимаемся.
— А это правда, что один танк Т-35 обходится в 525 тысяч рублей и что на эту же сумму можно построить девять легких танков БТ-5? — спросил Кольцов.
— Вы в школе хорошо учились? Вот вы и подсчитывайте, — улыбнулся партийный секретарь. — Так, товарищ, а теперь — что конкретно вы напишете в газету?
— Расскажу о гигантах, которые защитят нашу страну от любого врага, — ответил Кольцов, закрывая блокнот. — Я принесу вам статью на согласование, товарищ. Разумеется, любые сведения, которые могут помочь врагу в сборе данных о нашей стране, будут оттуда удалены. Но пусть знают: многобашенные тяжелые танки встанут на пути любого, кто посягнет на нашу Советскую Родину.
12 декабря 1935 года, Харьков
Танкисты выстроились, чтобы выслушать приказ.
— Товарищи! — медленно, упирая на каждое слово, говорил командир пятого тяжелого танкового полка Резерва Главного Командования. — Наш полк развернут в пятую отдельную тяжелую танковую бригаду. Организационно она состоит теперь из трех линейных танковых батальонов, одного учебного батальона, а также батальона боевого обеспечения.
Он помолчал, затем чуть отошел в сторону и уступил место человеку в кожаной куртке полувоенного образца.
— Товарищи, я Ходырев, инженер Харьковского паровозостроительного завода. Мы с моими товарищами строили этот танк. Я буду возглавлять специальных курсы, где вы научитесь работе на сверхтяжелом сухопутном дредноуте, освоите стрельбы, вождение...
Танк впечатлял даже видавших виды танкистов. Когда они «встретились» со своей машиной впервые, то не могли сдержать изумления: зримое воплощение военной мощи надвигалось на них, грозя пушками, сверкая броней.
Занятия начались, как и положено, с теоретического ознакомления по наглядным пособиям. Внизу каждого стоял приложенный наискось фиолетовый штамп «СЕКРЕТНО».
— Как видите, — показывал указкой товарищ Ходырев своим «студентам», — корпус танка имеет четыре внутренние перегородки. Таким образом, танк разделен на пять отделений. Отделение передних башен с постом управления механика водителя — раз. Отделение главной башни — два. Далее — отделение задних башен, моторное и трансмиссионное отделения.
Указка переместилась наверх изображения.
— На крыше отделения передних башен установлены малая и средняя башни. В первой размещается пулеметчик, во второй — наводчик и заряжающий.
Легкий стук указки по картону.
— Перед малой башней внутри корпуса находится рабочее место механика-водителя. Для посадки предусмотрен в крыше двустворчатый люк — вот здесь.
Ходырев выдвинул следующий картон, где место механика-водителя было изображено подробнее.
— Два рычага управления бортовыми фрикционами и тормозами установлены по бокам сиденья водителя. С правой стороны расположен кулисный механизм коробки передач. Здесь мы видим три педали: главного фрикциона, акселератора и запасную педаль — для механического стартера, на случай, если он будет установлен взамен электростартера. Для наблюдения слева от водителя в бортовом листе предусмотрена щель, а впереди, в лобовом наклонном листе — люк со смотровым прибором.
Новый лист.
— Главная башня, товарищи. В отделении главной башни — рабочие места трех членов экипажа: командира, наводчика, радиста и моториста. Под верхним настилом пола корпуса и на его бортах размещены укладки снарядов и пулеметных дисков, а также инструменты, запасные части, запасной пулемет, приборы дымопуска.
— Насчет рации, — подал голос один из слушателей, радист. — Подробно можно?
— О рации будет отдельный курс, — кивнул инженер, — но уже сейчас могу сказать коротко: это наверняка хорошо знакомая вам рация 71-ТК-1.
Многие закивали, когда он это произнес. Ходырев чуть улыбнулся:
— Следовательно, вам известно, что она обеспечивает дальность связи телефоном на ходу до пятнадцати километров, на стоянке — до тридцати километров, а весит восемьдесят килограммов.
— Для такого танка это пушинка, — заметил слушатель, и многие рассмеялись.
Когда веселье улеглось, инженер продолжил:
— Возвращаемся к главной башне. По конструкции она идентична главной башне танка Т-28. В крыше башни два люка и три круглых отверстия для перископических приборов. В задней стенке кормовой ниши прорезана вертикальная щель, закрытая заслонкой — для установки кормового пулемета.
Несколько человек записывали в выданные тетради, не подлежащие выносу из кабинета, но большинство просто смотрели. Знали: все познается на практике.
Ходырев дал время на усвоение, затем перешел к следующему разделу:
— Средние башни по конструкции такие же, как у БТ-5. В крыше — люк, круглое отверстие для перископического прицела, в правой стенке предусмотрено отверстие для стрельбы из личного оружия, выше — смотровая щель. В лобовом листе амбразура для спаренной установки пушки и пулемета.
Сиденья для двух членов экипажа — наводчика и заряжающего — подвесные. Башня оборудована ручным поворотным механизмом.
Малые башни конструктивно идентичны малым башням танка Т-28… — продолжал инженер, разворачивая все новые плакаты. Он видел, что слушатели его — люди опытные, уже освоившие другие модели танков, поэтому схватывают на лету. — Тяжелый танк, товарищи, — это как целая танковая рота, если хотите, только на двух гусеницах. Непривычно такое слышать? А ведь, если разобраться, так оно и есть. Средний танк — это взвод, а тяжелый — рота. И командир у легкого танка потому и называется — помкомвзвод, у среднего — комвзвод, а у тяжелого — комроты.
22 июня 1941 года, район дислоцирования 34-й танковой дивизии, юго-западнее г.Львов
— Тревога!
В полночь, в первые минуты 22 июня, прозвучал резкий сигнал. Люди вскакивали с коек, быстро одевались, в темноте бежали к машинам.
Танки заправили и вывели на полигон, где началась загрузка боекомплекта.
Дивизия выступила на рассвете и двинулась на запад.
24 июня 1941 года, район Садовой Вишни
Замкомполка майор Шорин был красен от гнева.
Огромные танки, гроза и мощь Красной Армии, ломались, застревали, отказывали один за другим.
Они не успевали за быстроходными, более легкими «собратьями».
Один завяз в болоте, и мощи двигателя не хватило на то, чтобы освободить гиганта.
Второй с поломанным коленвалом оказался бесполезным. Два дня провозились танкисты, снимая с него вооружение и оптику и, чуть не плача, оставили пустую «коробку».
Третий — со сломанной коробкой перемены передач...
— Взорвать! — приказал Шорин. — Врагу не оставим ничего! Приказ пришел — отставших не ждать! А то мечемся тут, никуда не успеваем.
— На чем боеприпасы везти? — спросил командир второго танка, старший лейтенант Абрамцев.
— Закопаем к чертовой матери, на горбу не дотянем, — ответил Шорин. — Тягачей тоже нет.
Остальные танки двинулись вперед, но потери продолжались.
29 июня 1941 года, район Львова
— По одному на мост, по одному, и не быстрее пятнадцати километров в час! — передавал по рации майор Шорин.
Немцы били по мосту.
Танк Т-35 пошел, как было приказано, — медленно.
Шорин щурился в бинокль до слез в глазах. Знал, что «запоет» ему «главный танкист» Дмитрий Павлов, если еще несколько грозных Т-35 будут потеряны.
Не знал только, что «главного танкиста» Павлова менее через месяц расстреляют: широкомасштабная война с немцами, вторгшимися сразу по всему фронту, — это не партизанщина в Испании. Павлов не совладал со своими танками — и поплатился.
— Бьют-то как, сволочи, — бормотал Шорин. — Огнем, огнем их, поддерживайте же, где артиллерия?..
Следующий выстрел попал в Т-35.
Танк рухнул с моста.
Еще одна потеря. Экипаж — десять человек и сорок две тонны брони.
30 июня 1941 года, район Равы-Русской
Все Т-35 потеряны. Закопаны, взорваны, подбиты, затоплены, застряли, пропали без вести. Все до единого...
18 августа 1941 года, район Львова
Унтер-офицер Хайнц Лемке ругался на чем свет стоит.
Захватили какого-то русского монстра о пяти головах, подремонтировали и собираются отправить в Фатерлянд. Как бы в подарок фюреру. Трофей, Donnerwetter!
А «трофей» этот — ползучий кошмар. Управление — сложнейшее, переключение рычагов и педалей тяжелое, руки-ноги отрывает.
Да еще с железной дорогой проблемы: не списывается русский танк в европейский железнодорожный габарит. Как тащить его? Как на платформу грузить?
А доставить необходимо, таков приказ... На полигоне в Куммерсдорфе уже ждут, готовы к испытаниям. Необходимо же понять, каким оружием намерен сражаться противник.
30 апреля 1945 года, на подступах к Берлину
Бронированная огневая точка немцев упорно вела огонь по наступающим советским частям.
Стреляли сразу из пушек и пулеметов.
— Хорошо как закопались, гляди ты, — с оттенком иронического восхищения произнес гвардии младший лейтенант Карасев. — Сколько там у них башен, пять, что ли? Вишь, какую кракозябру приспособили! А давайте, ребята, рванем по ним фауст-патроном! Григорий, трофейные еще остались?
— А то, товарищ гвардии младший лейтенант! — с готовностью произнес сержант Григорий Григорьев.
...И подбили трофейный советский танк Т-35, захваченный немцами в сорок первом, трофейным немецким фауст-патроном, который русские захватили в сорок пятом.
Реванш состоялся.
Читать новость на портале.
28 октября 1933 года, Харьков
В помещении партийного комитета Харьковского паровозостроительного завода им. Коминтерна было накурено, хотя находились там всего три человека: приезжий из Москвы, секретарь парторганизации и секретарь комсомольской ячейки завода.
Портреты Ленина и Сталина благосклонно взирали на собеседников со стены.
Московский гость — корреспондент газеты «Правда» Михаил Кольцов — делал пометки в растрепанном блокноте. Он писал по корреспондентской привычке карандашом — авторучка может предать, карандаш — в худшем случае сломается, но его нетрудно очинить снова.
— В этом году впервые на Первомайском параде в Москве и Киеве прошли новые советские сверхтяжелые пятибашенные танки, — начал Кольцов. — И сейчас, когда три дня назад вышло постановление правительства СССР...
— Да, — кивнул секретарь парторганизации, — нашему заводу поручено приступить к серийному производству этих танков. Уже к 1 января 1934 года нам предстоит изготовить шесть таких танков.
— Расскажите подробнее об этом танке, — попросил корреспондент. — В зарубежной печати ходят слухи, что «Советы», мол, скопировали его у англичан.
— В какой еще зарубежной печати? — нахмурился комсомольский вожак.
— В буржуазной, — сказал Кольцов. — Которую нам приходится регулярно читать, чтобы быть наготове и вовремя давать отпор недругам Республики. Там утверждают, что Советы создали свой сверхтяжелый танк под влиянием британского Independent, — он уверенно произнес английское название, — что является, несомненно, клеветой. Комиссия товарища Гинзбурга, которая находилась в Англии с заданием изучить их военную технику и совершить закупки, этой машиной вообще не интересовалась.
— Советские инженеры в состоянии самостоятельно разработать подобный проект, — согласился секретарь парторганизации. — Мы тесно работаем с Опытно-конструкторским машиностроительным отделом товарища Барыкова, который, собственно, и создавал «наш» танк.
— Ситуация, как представляется, такова, — снова заговорил Кольцов. — С одной стороны, армии необходимы легкие, мобильные танки. С другой — нельзя упускать из виду и тяжелые, многобашенные. У них другие возможности и другие задачи. В первую очередь «сухопутный дредноут» — это танк резерва Главного командования, предназначенный для прорыва особо сильных и заблаговременных укрепленных оборонительных полос.
— Грамотно излагаете, — кивнул секретарь.
— При подготовки статьи я уже имел беседу с товарищем Барыковым и с непосредственным разработчиком товарищем Цейцем, — объяснил журналист. — Но мне интересно также мнение производственников.
— Вам, конечно, уже известно, что масса танка составляет сорок две тонны, — заговорил комсомольский секретарь.— Толщина брони от тридцати до сорока миллиметров. Двигатель мощностью в пятьсот лошадиных сил позволяет танку развивать скорость — в идеале — до двадцати восьми километров в час. Опорные катки сгруппированы попарно в три тележки на борт, — он сделал жест, как бы показывая — как выглядят опорные катки.
— Андрей, товарищ корреспондент все это знает, — остановил комсомольца старший товарищ. — Он интересуется производственными аспектами.
— Я знаю, что опытный танк дорабатывали, поскольку были обнаружены недостатки в силовой установке, а конструкция трансмиссии и пневматических приводов управления оказалась слишком сложной для массового производства, — Кольцов полистал истрепанный блокнот и подчеркнул карандашом какой-то абзац. — Кроме того, была произведена унификация ряда деталей со средним танком Т-28.
— На нашем заводе для серийного производства принята вторая модификация танка Т-35, — сказал партийный секретарь. — Т-35А. Ходовая часть удлинена на одну тележку, малые пулеметные башни имеют несколько другую конструкцию, средние башни с сорокапятимиллиметровыми пушками увеличены. Форма корпуса также немного другая. Именно эта машина была утверждена для серийного производства. Которым, в общем, мы здесь и занимаемся.
— А это правда, что один танк Т-35 обходится в 525 тысяч рублей и что на эту же сумму можно построить девять легких танков БТ-5? — спросил Кольцов.
— Вы в школе хорошо учились? Вот вы и подсчитывайте, — улыбнулся партийный секретарь. — Так, товарищ, а теперь — что конкретно вы напишете в газету?
— Расскажу о гигантах, которые защитят нашу страну от любого врага, — ответил Кольцов, закрывая блокнот. — Я принесу вам статью на согласование, товарищ. Разумеется, любые сведения, которые могут помочь врагу в сборе данных о нашей стране, будут оттуда удалены. Но пусть знают: многобашенные тяжелые танки встанут на пути любого, кто посягнет на нашу Советскую Родину.
12 декабря 1935 года, Харьков
Танкисты выстроились, чтобы выслушать приказ.
— Товарищи! — медленно, упирая на каждое слово, говорил командир пятого тяжелого танкового полка Резерва Главного Командования. — Наш полк развернут в пятую отдельную тяжелую танковую бригаду. Организационно она состоит теперь из трех линейных танковых батальонов, одного учебного батальона, а также батальона боевого обеспечения.
Он помолчал, затем чуть отошел в сторону и уступил место человеку в кожаной куртке полувоенного образца.
— Товарищи, я Ходырев, инженер Харьковского паровозостроительного завода. Мы с моими товарищами строили этот танк. Я буду возглавлять специальных курсы, где вы научитесь работе на сверхтяжелом сухопутном дредноуте, освоите стрельбы, вождение...
Танк впечатлял даже видавших виды танкистов. Когда они «встретились» со своей машиной впервые, то не могли сдержать изумления: зримое воплощение военной мощи надвигалось на них, грозя пушками, сверкая броней.
Занятия начались, как и положено, с теоретического ознакомления по наглядным пособиям. Внизу каждого стоял приложенный наискось фиолетовый штамп «СЕКРЕТНО».
— Как видите, — показывал указкой товарищ Ходырев своим «студентам», — корпус танка имеет четыре внутренние перегородки. Таким образом, танк разделен на пять отделений. Отделение передних башен с постом управления механика водителя — раз. Отделение главной башни — два. Далее — отделение задних башен, моторное и трансмиссионное отделения.
Указка переместилась наверх изображения.
— На крыше отделения передних башен установлены малая и средняя башни. В первой размещается пулеметчик, во второй — наводчик и заряжающий.
Легкий стук указки по картону.
— Перед малой башней внутри корпуса находится рабочее место механика-водителя. Для посадки предусмотрен в крыше двустворчатый люк — вот здесь.
Ходырев выдвинул следующий картон, где место механика-водителя было изображено подробнее.
— Два рычага управления бортовыми фрикционами и тормозами установлены по бокам сиденья водителя. С правой стороны расположен кулисный механизм коробки передач. Здесь мы видим три педали: главного фрикциона, акселератора и запасную педаль — для механического стартера, на случай, если он будет установлен взамен электростартера. Для наблюдения слева от водителя в бортовом листе предусмотрена щель, а впереди, в лобовом наклонном листе — люк со смотровым прибором.
Новый лист.
— Главная башня, товарищи. В отделении главной башни — рабочие места трех членов экипажа: командира, наводчика, радиста и моториста. Под верхним настилом пола корпуса и на его бортах размещены укладки снарядов и пулеметных дисков, а также инструменты, запасные части, запасной пулемет, приборы дымопуска.
— Насчет рации, — подал голос один из слушателей, радист. — Подробно можно?
— О рации будет отдельный курс, — кивнул инженер, — но уже сейчас могу сказать коротко: это наверняка хорошо знакомая вам рация 71-ТК-1.
Многие закивали, когда он это произнес. Ходырев чуть улыбнулся:
— Следовательно, вам известно, что она обеспечивает дальность связи телефоном на ходу до пятнадцати километров, на стоянке — до тридцати километров, а весит восемьдесят килограммов.
— Для такого танка это пушинка, — заметил слушатель, и многие рассмеялись.
Когда веселье улеглось, инженер продолжил:
— Возвращаемся к главной башне. По конструкции она идентична главной башне танка Т-28. В крыше башни два люка и три круглых отверстия для перископических приборов. В задней стенке кормовой ниши прорезана вертикальная щель, закрытая заслонкой — для установки кормового пулемета.
Несколько человек записывали в выданные тетради, не подлежащие выносу из кабинета, но большинство просто смотрели. Знали: все познается на практике.
Ходырев дал время на усвоение, затем перешел к следующему разделу:
— Средние башни по конструкции такие же, как у БТ-5. В крыше — люк, круглое отверстие для перископического прицела, в правой стенке предусмотрено отверстие для стрельбы из личного оружия, выше — смотровая щель. В лобовом листе амбразура для спаренной установки пушки и пулемета.
Сиденья для двух членов экипажа — наводчика и заряжающего — подвесные. Башня оборудована ручным поворотным механизмом.
Малые башни конструктивно идентичны малым башням танка Т-28… — продолжал инженер, разворачивая все новые плакаты. Он видел, что слушатели его — люди опытные, уже освоившие другие модели танков, поэтому схватывают на лету. — Тяжелый танк, товарищи, — это как целая танковая рота, если хотите, только на двух гусеницах. Непривычно такое слышать? А ведь, если разобраться, так оно и есть. Средний танк — это взвод, а тяжелый — рота. И командир у легкого танка потому и называется — помкомвзвод, у среднего — комвзвод, а у тяжелого — комроты.
22 июня 1941 года, район дислоцирования 34-й танковой дивизии, юго-западнее г.Львов
— Тревога!
В полночь, в первые минуты 22 июня, прозвучал резкий сигнал. Люди вскакивали с коек, быстро одевались, в темноте бежали к машинам.
Танки заправили и вывели на полигон, где началась загрузка боекомплекта.
Дивизия выступила на рассвете и двинулась на запад.
24 июня 1941 года, район Садовой Вишни
Замкомполка майор Шорин был красен от гнева.
Огромные танки, гроза и мощь Красной Армии, ломались, застревали, отказывали один за другим.
Они не успевали за быстроходными, более легкими «собратьями».
Один завяз в болоте, и мощи двигателя не хватило на то, чтобы освободить гиганта.
Второй с поломанным коленвалом оказался бесполезным. Два дня провозились танкисты, снимая с него вооружение и оптику и, чуть не плача, оставили пустую «коробку».
Третий — со сломанной коробкой перемены передач...
— Взорвать! — приказал Шорин. — Врагу не оставим ничего! Приказ пришел — отставших не ждать! А то мечемся тут, никуда не успеваем.
— На чем боеприпасы везти? — спросил командир второго танка, старший лейтенант Абрамцев.
— Закопаем к чертовой матери, на горбу не дотянем, — ответил Шорин. — Тягачей тоже нет.
Остальные танки двинулись вперед, но потери продолжались.
29 июня 1941 года, район Львова
— По одному на мост, по одному, и не быстрее пятнадцати километров в час! — передавал по рации майор Шорин.
Немцы били по мосту.
Танк Т-35 пошел, как было приказано, — медленно.
Шорин щурился в бинокль до слез в глазах. Знал, что «запоет» ему «главный танкист» Дмитрий Павлов, если еще несколько грозных Т-35 будут потеряны.
Не знал только, что «главного танкиста» Павлова менее через месяц расстреляют: широкомасштабная война с немцами, вторгшимися сразу по всему фронту, — это не партизанщина в Испании. Павлов не совладал со своими танками — и поплатился.
— Бьют-то как, сволочи, — бормотал Шорин. — Огнем, огнем их, поддерживайте же, где артиллерия?..
Следующий выстрел попал в Т-35.
Танк рухнул с моста.
Еще одна потеря. Экипаж — десять человек и сорок две тонны брони.
30 июня 1941 года, район Равы-Русской
Все Т-35 потеряны. Закопаны, взорваны, подбиты, затоплены, застряли, пропали без вести. Все до единого...
18 августа 1941 года, район Львова
Унтер-офицер Хайнц Лемке ругался на чем свет стоит.
Захватили какого-то русского монстра о пяти головах, подремонтировали и собираются отправить в Фатерлянд. Как бы в подарок фюреру. Трофей, Donnerwetter!
А «трофей» этот — ползучий кошмар. Управление — сложнейшее, переключение рычагов и педалей тяжелое, руки-ноги отрывает.
Да еще с железной дорогой проблемы: не списывается русский танк в европейский железнодорожный габарит. Как тащить его? Как на платформу грузить?
А доставить необходимо, таков приказ... На полигоне в Куммерсдорфе уже ждут, готовы к испытаниям. Необходимо же понять, каким оружием намерен сражаться противник.
30 апреля 1945 года, на подступах к Берлину
Бронированная огневая точка немцев упорно вела огонь по наступающим советским частям.
Стреляли сразу из пушек и пулеметов.
— Хорошо как закопались, гляди ты, — с оттенком иронического восхищения произнес гвардии младший лейтенант Карасев. — Сколько там у них башен, пять, что ли? Вишь, какую кракозябру приспособили! А давайте, ребята, рванем по ним фауст-патроном! Григорий, трофейные еще остались?
— А то, товарищ гвардии младший лейтенант! — с готовностью произнес сержант Григорий Григорьев.
...И подбили трофейный советский танк Т-35, захваченный немцами в сорок первом, трофейным немецким фауст-патроном, который русские захватили в сорок пятом.
Реванш состоялся.
Пятибашенный красавец