Патриоты Испании: подвиг эвакуатора

Remarque: Патриоты Испании: подвиг эвакуатора

15 октября 1936 года, Авила, 60 км. от Мадрида
Каудильо заложил руки за спину. Небольшого роста, с тщательно подстриженными усиками, он был похож на опереточного злодея и, разумеется, знал об этом.
— Я намерен взять Мадрид 7 ноября, — объявил Франко. — Хочу омрачить этот марксистский праздник.
Генеральное наступление франкистов на испанскую столицу началось. За несколько дней они продвинулись на тридцать километров. Республиканцы, гордые кастильцы, «не привыкшие зарываться в землю», погибали под огнем или бежали от итальянских танкеток «Ансальдо», напрочь забыв свою гордость.
«Ансальдо» поставил испанским мятежникам Бенито Муссолини. Верткие и быстрые, эти танкетки были рассчитаны на бои в горах и легко преодолевали склоны и спуски. При виде их у многих республиканцев развилась настоящая танкобоязнь.
Кроме того, Третий рейх прислал националистам бронетанковый корпус, укомплектованный Pz.1 (примерно полсотни машин) и наладил обучение испанских танкистов. Командовал германскими бронечастями в Испании полковник Вильгельм фон Тома. Сами танкисты — в отличие от пилотов Люфтваффе — в боях не участвовали. Они только передавали опыт.
Зато русские...
Да. Это была неприятная неожиданность. Ожидаемая, конечно же, но все-таки... неожиданность.
Русские отреагировали на события в Испании, скажем так, нервно.
Международный совет по невмешательству в испанские дела не мог существенно повлиять на правительства Гитлера и Муссолини, а равно и на руководство СССР. Поэтому Германия, Италия и Советский Союз — сначала тайно, а потом уже и в открытую — начали поддерживать противоборствующие стороны.
Ситуация под Мадридом менялась на глазах.
Новый 1937 год, Гвадаррама, к северу от Мадрида
Под вековыми деревьями старого парка укрылась от фашистских самолетов-разведчиков недавно прибывшая из Советского Союза танковая бригада. Стояла сквернейшая зимняя погода. «Как сражаться в таком тумане?» — думали танкисты.
— По машинам!..
Все лишние мысли отлетели. Комбат Михаил Петров повел свои «Т-26» в первый бой.
Лейтенант Георгий Склезнев помчался прямо на вражескую батарею, сбил ее, продвинулся дальше... И на резком развороте танк вдруг остановился: слетела гусеница.
По такой мишени и никудышный стрелок не промахнется. Сразу несколько «Т-26» понеслись на выручку лейтенанту. Еще одна противотанковая пушка раздавлена гусеницами, ее расчет разбегается. В спешке, под обстрелом, ведется ремонт. Склезнев успевал и работу делать, и боевыми действиями взвода командовать, — все разом.
Обошлось... «На четверку сработали, новички», — подытожил комбат Петров. Как будто в шутку. Склезнев был мрачен: сам себе он поставил куда более низкую оценку.
А напрасно.
Десятитонные «Т-26» и пушечные советские бронемашины «БА-6» почти без потерь в два дня уничтожили более половины шедших к Мадриду первенцев нацистского танкостроения — пулеметные и тонкобронные шеститонные Pz.1 или в советской классификации «Т-1». Лучшие и самые свирепые войска националистов — марокканская конница — в отсутствие броневой и воздушной поддержки не проявила должного энтузиазма.
«Туманное сражение» обнажило вопиющие недостатки «Т-1» — плохую обзорность и отсутствие рессор. Танковые экипажи не имели оптических приборов и страдали от жестокой тряски. Это мешало стрелять и ориентироваться на местности.
После тринадцати дней боев Франко отказался от плана немедленно овладеть Мадридом.
12 февраля 1937 года, район Махадаонды
— Товарищи, — обратился комбат Петров к своим танкистам, — мы получили приказ: выступить в район Махадаонды и выбить фашистов из их укрепленного рубежа. Необходимо произвести разведку боем, чтобы выявить противотанковую артиллерию перед вражеским передним краем. Пойдешь ты, Георгий, — он обратился к Склезневу. — Возьми Кудрявцева и Садчикова.
По глубокой лощине скрытно двинулись три танка. Но вот лощина закончилась, и машины по уже открытой местности помчались на полной скорости к линии укреплений фашистов.
Их появление оказалось для националистов полной неожиданностью. Заметались у своих орудий солдаты и офицеры. Прежде, чем расчеты заняли свои места, Георгий Склезнев подал команду:
— Огонь!
Три танка одновременно обрушили на сторонников Франко снаряды и пули. Лишь через несколько минут фашисты ответили огнем. Тогда стало очевидно: противник прочно сидит в обороне.
Задача выполнена. Лейтенант приказал отходить. Отстреливаясь, танки стали разворачиваться. И в этот самый момент в бензобак машины Склезнева попал снаряд. Тотчас пламя и черный дым взвились над танком.
Из пылающего танка выскочил экипаж. Склезнев взобрался на броню машины Садчикова, его механик-водитель Костя Черненко и башенный стрелок Косогов оседлали танк Кудрявцева. Ведя непрерывный огонь, уцелевшие «Т-26» возвращаются в расположение батальона.
Склезнев был мрачнее тучи.
— Разрешите закурить, товарищ комбат!
— Разрешаю. — Петров протянул ему папиросы из «ворошиловской посылки», московские.
Склезнев глубоко затянулся, докладывая обстановку. Видно было, что мысли его витают в другом месте.
Каждый танк на счету. Неоткуда взять замену сгоревшему. Всю технику возят морем, контрабандой под носом у проклятущего «комитета невмешательства». И даже если танк совсем вышел из строя и не подлежит ремонту — там могут найтись исправные детали. Умельцы сумеют собрать один годный танк из двух-трех погибших.
Да, обидно.
Закончив доклад о результатах разведки, Георгий откозырял по всей форме... и вдруг исчез.
Вечерело.
— Эй, ребята, что там происходит?
Танкисты побросали свои дела, вскочили, бросились смотреть, похватали бинокли. В той стороне, где оставался брошенный танк Склезнева, вдруг стали рваться вражеские снаряды.
— С чего это такой салют в нашу честь?
— Ребята! А дым-то приближается! — закричал Костя Черненко. — Что за чудеса?
Скоро «чудо» разъяснилось: отчаянно дымящий танк показался перед советскими воинами. Закопченный, кашляющий Георгий выскочил из машины.
— Ну ты даешь! — встретил его Садчиков, хлопая друга по спине. — Ненормальный ты все-таки. Как тебе удалось?
— Да подумалось тут, — словно оправдываясь, заговорил Склезнев, — если боекомплект не рванул сразу, то покуда огонь доберется до горючего, вполне можно успеть вывести. Ну вот и я... ползком да перебежками... — Он махнул рукой. — Забрался внутрь, опробовал мотор — действует. Под самым носом у фашиста и увел!
Кругом смеялись, сбивали пламя с машины песком, принесли Георгию воды — попить и умыться.
Весна 1937 года
— Товарищи, помните, — говорил комиссар Зуев, — мы здесь в буквальном смысле слова сидим на голодном пайке. От работы ремонтников и эвакуаторов зависит очень многое.
Завод по ремонту танковой техники базировался в Алькаладе-Энарес, недалеко от Мадрида. Туда доставлялись искалеченные машины, там, не покладая рук, трудились усталые люди.
Лейтенант Склезнев по своей инициативе сделал то, чем каждую ночь после боя занимались эвакуаторы — специально подготовленные бойцы.
Увести танк с ничейной земли, где франкисты простреливают каждую пядь, где местность постоянно освещается ракетами, — трудно и опасно. Но необходимо.
И нередко так случалось, что прямо на глазах у противника мертвый «Т-26» оживал и начинал движение. Несмотря на яростный обстрел, танк уползал восвояси.
За эвакуаторами охотились снайперы, на них устраивали засады, их пытались захватить в плен. Но каждый раз они ухитрялись эвакуировать подбитый танк или снять с него все, что могло еще пригодиться.
...Младший командир Жаров смотрел на подбитый «Т-26». Экипаж танка погиб, а обгоревшая машина стояла посреди изрытого воронками поля.
Наступила ночь. Продолжалась обычная для этого времени суток ленивая перестрелка. Вспыхивала осветительная ракета и тут же гасла. Пока она горела, огонь с обеих сторон усиливался.
Медленно, прижимаясь к земле, к танку ползли шестеро: лейтенант Глухов, за ним — Жаров, дальше — остальные, шагах в десяти один от другого.
Вот и танк. Как врач больного, Глухов прощупал ходовую часть. Отбуксировать машину возможно — вынес он вердикт.
По броне щелкнула пуля. Глухов открыл люк, влез в танк. Жаров с пистолетом и гранатой остался снаружи.
— Как бы фашисты не вздумали нас тут захватить, — прошептал он.
— Ты не очень тут гранатами размахивай, — предупредил Глухов.
Жаров ему нравился, но слишком уж задирист. То и дело приходилось одергивать.
— Давай, надевай буксирную цепь, — приказал Глухов.
Жаров вскочил.
— С ума сошел! — прикрикнул Глухов. — Лежать! Увидят, услышат — подстрелят как куропатку.
— Пуля еще не отлита, которой...
— Хватит болтать, работай, — оборвал Глухов.
— Темно, товарищ лейтенант! Хоть глаз коли!
— Я кому сказал!.. Не вставай. Работай лежа.
К рассвету нового дня подбитый «Т-26» был с помощью буксирной цепи, прикрепленной к тросу, связан с буксировочным танком, стоявшим за холмом.
— Все, возвращаемся. Рассвет, — сказал Глухов. — Заберем танк завтра.
Следующая ночь оказалась для Жарова беспокойной. Глухова отозвали в штаб, Жарову было поручено завершить операцию.
Младший командир пополз к танку. Вслед за ним тянулся привязанный к ноге шпагат — для связи со своими.
Вот шпагат трижды дернулся: значит, Жаров добрался до танка — все спокойно. Можно тянуть.
Заурчал двигатель буксировщика, дрогнула и натянулась цепь. Где-то во мгле покачнулся и сошел с места подбитый танк. Жаров подавал команды, дергая канат: так держать! Быстрее! Тише! Вперед! Стоп!
Он продвигался в темноте рядом с танком и постоянно корректировал движение.
Вот уже показался на склоне силуэт обгоревшего «Т-26». А противник уже заметил исчезновение танка и поднял стрельбу. Но где же младший командир? Может, в воронке пережидает...
Через час бойцы отправились на выручку и поползли вдоль шпагата.
Метрах в восьмидесяти от места, где прежде стоял танк, нашли убитого Жарова. Судя по следам — надоело младшему командиру ползти, он встал и пошел рядом с машиной. И был сражен франкистской пулей...