Чаепитие

Remarque: Сказку можно прочитать здесь: http://game.worldoftanks.ru/tea_party
— Плохо дело, господа, — Отто Фюрст, бессменный командир тяжелого VK4502 в просторечии именуемого «Тапком» вышел из диспетчерской с вытянутым лицом и недовольным взглядом. В правой руке герр унтер-офицер сжимал распечатку боевого задания. — Они там в «Варгейминге» совсем с ума посходили!..

— Можно взглянуть? — заинтересовался стоявший в очереди на распределение приказов наводчик с Т-44, коего во внеслужебное все звали просто Васей, без фамилии и звания. Отличник боевой и политической между прочим, как и все члены экипажа «сорок четвертого» честно заработавший опыт с 50% без всяких там танковых школ и, тем более, голдовых академий. Вася был одним из редких советских танкистов общавшихся с немчурой без лишних комплексов: дружить не дружил, но просто поболтать не отказывался. — Что там такого интересного?
Фюрст молча протянул бумагу.
— Это вы неудачно попали, — присвистнул Вася, изучив соотношение команд. — Не завидую. Безжалостный белорусский рандом...
— Следующий! — рявкнула толстая и несимпатичная диспетчерша. Вася вернул бумагу унтер-офицеру, быстро забрал документы, мимоходом сообщил, что ему-то как раз повезло и бегом умчался к советскому ангару, оставив огорченных немцев на крыльце.
— Поехали, — вздохнул Отто Фюрст. — Чему быть, того не миновать. Первый раз что ли?
— Мы во взводе? — уточнил верный помощник унтер-офицера Ганс Шмульке. — С кем?
— Наши, клановые. Иваны на ИС-4, машина-экипаж прокачаны на все сто... Но я ни в чем не уверен. Совсем.
Было от чего придти в расстройство: «Тапок» и взводный ИС-4 были единственными тяжелыми танками в команде. Остальные тринадцать машин — середнячки и самоходная артиллерия.
Список противника возглавляли целых три супертяжелых ПТ-САУ Т95 американского производства. Плюс пять GW-Tiger. Плюс семь Т-54. Это гарантированное поражение.
— Nam hana, как говорят русские, — пожал плечами Ганс Шмульке, захлопывая люк. — Впрочем действительно, не в первый раз.
Над воротами ангара заморгала красная надпись «В бой!», створки распахнулись и VK4502 бодро выкатился на освещенную летним солнцем равнину.
— Степи, — опустивший командирский перископ унтер-офицер Фюрст тяжело вздохнул. — Никуда не поедем. Мне страшно.
* * *
Удар по броне был настолько силен, что Ганс Шмульке на несколько мгновений оглох. Перед глазами поплыли розовые и фиолетовые пятна.
«Мехвод контужен, — бесстрастно сообщил автоинформатор, установленный на каждом танке. — Скорость движения и поворота снижена вдвое. Критическое повреждение двигателя... Критическое повреждения орудия... Гусеница сбита, движение невозможно!»
— Гусеницу чиним и за камни! — орал командир танка. — Быстро! Мехводу аптечку! Шнелль, кретины!
Ефрейтор Шмульке очухался и осознал, что приказы господина унтер-офицера противоречат любой логике. Следовало бы отремонтировать пушку и как минимум выйти из боя достойно, прихватив с собой хотя бы одного врага. Но...
Но приказы не обсуждаются.
Он не видел то, что наблюдал Отто Фюрст на командирском тактическом планшете — опыт подсказывал унтер-офицеру, что чем больше у неприятеля топовых средних танков, тем больше вероятность поражения. Так и вышло. Семь «Тараканов» погибли в первые же две минуты, пытаясь сломя головы напрямую прорваться на базу врага. Где и попали под перекрестный обстрел артиллерии и двух единственных тяжелых танков.
Одновременно союзный крошка Т-50 через ложбинку прорвался к противнику, убил два GW-Tiger, остальных порешила артиллерия.
— Потери огромные, эти уроды нас засветили по полной, — сокрушенно покачал головой командир, едва «Тапок» остановился за гигантским валуном. — А у них осталась ударная сила — Все три Т95... При всем желании не победить.
— За пораженческие настроения в наши времена расстреливали, — отозвался Ганс Шмульке, припомнив былую жизнь, растворившуюся в далеком прошлом. — Что там?
— Выжил наш взвод и один «Су-8». Все повреждены больше чем наполовину. Трое.
— Самоуничтожимся и вернемся в ангар.
— Неспортивно, — с упреком сказал унтер-офицер. — Если биться — то до конца!
— Ау! — снаружи донесся стук. Кажется, молотили камнем по броне. — Ребята, влезайте! Передышка!
— Что такое? — Фюрст откинул люк командирской башенки. С правого борта стояли иваны в черных танковых шлемах и темно-синих комбинезонах принятых у русских. — Спятили?
— Ни разу, — помотал головой советский младший лейтенант. — Как насчет чайку? Времени — вагон!
— Чего? Чего-чего? Повторяю — вы ненормальные!
В ямке между валунами за которыми спрятались ИС-4 и VK4502 полыхал костерок, над которым висел закопченный чайник.
— А, гори оно все синим пламенем, — сплюнул Фюрст и вылез на надгусеничную полку танка. — Шмульке, слышишь меня? Тащи шоколад, у нас осталось несколько плиток! Угощаем.
В боевых условиях экипажи никогда не делились на «фрицев», «иванов» или «амеров» — по выезду из ангара все, даже бывшие изгоями китайцы, моментально становились «своими». Выпить чаю перед неизбежным поражением? Почему нет?!
— М-да, хорошо нас накрыло, — хозяйственный ефрейтор передав русскому лейтенанту плитки шоколада осмотрел родной танк. — Семь попаданий. И тяжелыми фугасами от артиллерии задело сплэшем. Какой это к черту Мир Танков? Мир Чемоданов!
— Скажу по секрету, — заговорщицки подмигнул русский, — у нас здесь время течет иначе, чем у командования. Для них — пятнадцать минут, для нас часа три. Даже Т-50 не проедет из края в край на Степи за полминуты, усекли?
— А при чем тут...
— Да при том, что вы знаете, кто наш противник.
Немцы приуныли: чудовище Т95 превосходило любую противотанковую самоходку по бронированию и мощи орудия. Любую.
— Спокойствие, — улыбнулся младший лейтенант и достал из кармана фляжку. — Скоро все поймете. Никому в чай коньячку не плеснуть? Армянский, десятилетний!
* * *
— Военная хитрость, надо же, — бурчал под нос унтер-офицер, усаживаясь на командирское кресло. — Кого они учить будут? Меня? Да у меня стаж за тысячу боев!
Русские предпочли закончить чаепитие только когда на горизонте появились клубы пыли — к базе приближался противник. Радировали предупреждение единственной оставшейся артиллерийской установке со смешным названием «Buratino», запрыгнули в танк и посоветовали идти след в след по распадку справа: мол, не заметят. А смысл?
VK4502 отроду не был быстрой машиной, а с поврежденным двигателем выдавал максимум 18 километров в час. Идеальная жертва для Т95, как говорят американцы — One-shot. Один выстрел и... И домой в ангар, с поражением и отрицательным балансом в бухгалтерии. Командование по головке не погладит.
— Не дергайтесь, — в наушниках звучал невозмутимый голос русского взводного. — Они идут втроем к нам, решили, что мы перепугались и прячемся... Внимание, через что метров поворачиваем налево к респу!
Никого. Ни у холмиков, ни за разбитой железной дорогой. Только обгорелые остовы вражеской артиллерии.
На планшете появились три красные точки медленно — ОЧЕНЬ медленно! — подходящие к родной базе.
— Берем, — радировал русский. — Буратино, сдристни оттуда — убьют!
— Понял, — ответил артиллерист. Зеленый квадратный значок начал резво перемещаться к краю карты.
— А теперь расслабляемся и получаем удовольствие от заслуженной победы, — рассмеялся в рацию русский младший лейтенант.
Ганс Шмульке без разрешения командира покинул свое кресло и уткнулся в планшет. Зеленая линия захвата вражеской базы удлинялась с каждой секундой. По рации на всех волнах бесновались обманутые американцы:
«Трусы!»
«Тупая школотская оленина! Выходите биться!»
«Чо, испугались?»
«Да что с них возьмешь, честно воевать не умеют!»
«Немцефилы и совкодрочеры!»
«Вот и выводи против таких топовые машины!»
— Истерикой удовлетворен, — кивнул унтер-офицер Фюрст. — Считать надо уметь. Хотя бы прикидывать встречные скорости... Шмульке, у Т95 по пересеченной сколько? Десять километров? Ха!.. Эй, русский, слышишь меня?
— Точно так, — прозвучало в наушниках.
— Vielen Dank! Großen kämpfen!
— Не за что. Как насчет выпить чаю во взводе в следующем бою?
Через секунду «Тапок» выбросило в ангар с победой и к танку бросились ремонтники — герр унтер-офицер решил, что чаепитие следовало бы продолжить.
© А. Мартьянов. 2011