Жертва бюрократов
Дата: 31.12.2014 13:50:29
Frau_Leutnant: Новая сказка Андрея Мартьянова — уже на портале! — Какой должна быть
идеальная противотанковая САУ, — этот вопрос волнует нас ещё с
легендарных времен ЗБТ, — философски сказал Ганс Шмульке. — Сколько
копий сломано в спорах на эту тему, сколько дискуссий велось, едва
до драк не доходило! Помните? «Это “Мир танков”, а не “Мир ПТ”!».
«Сколько можно терпеть этих однокнопочных в кустах!» — и так далее
до бесконечности. — Точно-точно, — согласился лейтенант Фюрст. — А
когда появился барабанный «Фош-155», одной кассетой способный
уложить практически любой «тяж» десятого уровня, отдельные
нервические личности начали кричать: «Всё, воевать стало
невозможно, я ухожу!». Ничего, привыкли. Но вопрос поставлен не
совсем верно: ничего «идеального» в этом мире не существует.
Переформулируем: не «идеальная», а «максимально сбалансированная»
ПТ. — По-моему, это очевидно, — вмешался в разговор товарищ
Котятко. — Должны сочетаться несколько факторов: орудие гораздо
более мощное и точное, чем у танков аналогичного уровня,
сравнительно небольшие размеры, максимальный обзор и минимум
бронирования. Всем этим требованиям отвечает единственная машина. —
Неужели Е-25? — усмехнулся Ганс Шмульке. — Неправильный ответ.
Пушечка Е-25, прямо скажем, слабенькая для седьмого-то уровня,
обзор триста шестьдесят, а что машина крошечная — так найдутся и
поменьше. Я говорю о Pz.Sfl.IVa «Dicker Max». В умелых руках это
страшное оружие. 105-миллиметровая длинноствольная пушка на шестом
уровне с разбросом 0,36 — это вам не шуточки. Причём остальные
требования также соблюдены, особенно касательно бронирования:
«Dicker Max» прощает одну-единственную ошибку, ну максимум — две. —
Что-то я не помню особых подвигов этой могучей ПТ в реальной
истории, — отозвался герр лейтенант. — Кажется, «Dicker Max» был
построен не то в одном, не то в двух экземплярах и по неизвестным
для меня причинам в серию не пошел. — О, это очень любопытная и
одновременно печальная история, повествующая про германский
бюрократизм и волокиту в такой конторе как Heereswaffenamt, сиречь
Управление вооружений сухопутных сил. А конкретно — о действиях
шестого департамента управления Wa Pruf 6, отвечавшего за
направление бронетехники и моторизации. Департамент зачастую
опаздывал реагировать на стремительно развивавшиеся события Второй
мировой. Начнем с того, что «Dicker Max» исходно вовсе не был
противотанковой самоходкой. — То есть как? — не понял Ганс Шмульке.
— Внешним видом он как раз больше всего напоминает ПТ! — Ключевое
слово «напоминает», — сказал Парамон Нилыч. — Разработка началась в
1938 году, а по тем временам во всем мире не существовало ни
единого танка, который мог бы выдержать попадание
105-миллиметрового снаряда. Ни одного, включая тяжёлые советские
Т-35 и французские В1 bis! Какой отсюда мы делаем вывод? —
Очевидный, — признался лейтенант Фюрст. — Штурмовое орудие. —
Верно! А если учитывать, что окончательные спецификации были выданы
фирме «Крупп» в самом начале 1939 года, то и противник был
известен: французская оборонительная «линия Мажино». Самоходка
должна была вести огонь с закрытых позиций по бункерам, орудийным
казематам и дотам. Соответственно, требовалось крупнокалиберное
тяжёлое орудие, которое предстояло установить на оригинальное или
уже находящееся в производстве гусеничное шасси. Вот тут-то и
появились первые критические сложности. — Можно догадаться, —
ответил Шмульке. — 105-миллиметровое орудие K18 с длиной в 52
калибра маленьким и лёгким никак не назовешь. Вопрос в ходовой? —
Совершенно верно. Сперва обратились к небезызвестному инженеру
Книпкампу, создателю знаменитых торсионных «шахматных» подвесок,
впоследствии использовавшихся на «Пантерах» и «Тиграх». Сразу
встала проблема компоновки. Крупповцы предложили два варианта
размещения орудия. Первый: кормовое расположение и двигатель в
передней части корпуса. Второй: пушка в средней части, а двигатель
на корме. Первый проект не понравился военным: мотор прямиком под
пушкой, в случае замены двигателя придется сперва демонтировать
орудие. Повышенный шум, вибрация в боевом отделении и уйма других
неудобств. У второго варианта была значительно лучше центровка,
рациональный центр тяжести, и сама машина была пониже силуэтом. Но
бюрократы из Wa Pruef 6 предпочли именно первый вариант. — Это
почему же? — удивился лейтенант. — Зачем было жертвовать
ремонтопригодностью и технологичностью, а главное, комфортными
условиями для экипажа? — Как сказали бы в наши времена, соблюдались
логистические габариты, — ответил комиссар. — Ствол выступал за
корпус всего на восемьдесят сантиметров, что делало машину более
удобной для транспортировки железнодорожными платформами. Весь 1939
год прошел в бесконечных согласованиях: тип двигателя, выбор
прицелов, конфигурация бронеколпака надстройки, куда ставить
трансмиссию и радиатор, ну и, наконец, — шасси. От торсионной
подвески Книпкампа отказались ради облегчения конструкции и выбрали
шасси Pz.IV на листовых рессорах. Вдобавок оно было хорошо отлажено
в производстве. — Но в чём проблемы-то? — пожал плечами Ганс
Шмульке. — Отличная ходовая, а по мне, так «четвёрка» — лучший
немецкий танк Второй мировой... — Как вы догадываетесь, это был
далеко не финал, — продолжил товарищ Котятко. — Хоть ты тресни, но
оставалось превышение массы самоходки на две тонны, что влияло на
скорость и манёвренность. Всё началось сначала. Сокращение ширины
корпуса, срезать рубку на восемь сантиметров и изменить внутреннюю
компоновку, отказались от крыши рубки: изначально «Dicker Max» был
полностью закрыт бронелистами с противопульным и противоосколочным
бронированием. Поменяли двигатель и трансмиссию — всего
насчитывалось до полусотни изменений и улучшений, которые отнимали
время и силы. — Настоящий германский подход, — фыркнул лейтенант. —
Создать машину, в точности соответствующую техзаданию! И главное,
непрерывно модернизировать в ходе изготовления прототипа! — С
модернизацией так затянули, что фирма «Крупп» успела построить два
прототипа только в январе 1941 года, когда о линии Мажино все
успели забыть. Во-первых, штурмовать её не потребовалось, обошлись
танковым блицкригом. Во-вторых, французы сдались, причём победили
их исключительно с помощью лёгких и средних танков во
взаимодействии с традиционной полевой артиллерией. В-третьих, в
Европе не осталось дела для тяжёлых штурмовых орудий: линия Сталина
в СССР серьёзно уступала французскому аналогу, к тому же её можно
было не менее успешно обойти... Машину продемонстрировали Гитлеру,
и он предложил переквалифицировать самоходку в противотанковую: о
характеристиках танков КВ в Германии не знали, но на вооружении
Советского Союза стоял тяжёлый Т-35. — Выходит, «Dicker Max»
отправили повоевать на Восточный фронт и посмотреть, насколько
самоходка будет успешна в борьбе с танками противника? — Сперва
надо было закончить все бюрократические процедуры. Машину
переименовали — теперь она полностью называлась 10.5cm K18 auf
Panzer Selbstfahrlafette IVa. Кстати, название «Толстый Макс» в
официальных документах никогда не использовалось, это армейское
прозвище, вошедшее в историческую литературу. Оба прототипа
вступили в бой уже 23 июня 1941 года под Кобрином, обстреливая
советскую пехоту и артиллерийские позиции фугасами. Через несколько
дней они сцепились с бронепоездом, но не уничтожили, а заставили
отступить. А в начале августа был потерян первый прототип... —
Подбили русские? — вздёрнул брови унтер-офицер. — Если бы!
Было бы не столь обидно. Погода летом 1941 года стояла очень жаркая
и сухая, кроме того, мы помним о неудачном расположении двигателя
«Dicker Max», нагревавшего боеукладку. На марше внезапно
воспламенился боеприпас, экипаж, не успев заглушить мотор,
выпрыгнул, неуправляемая самоходка проехала несколько метров и
взорвалась. Ходовая часть и боевое отделение были полностью
уничтожены, хотя рубка уцелела. Сохранилось много фотографий этого
инцидента. — Надо же! Так и не испытали машину в качестве ПТ-САУ? —
Остался второй экземпляр. О нём известно, что во время летней
кампании он уничтожил несколько Т-26 и КВ. Возможно, не КВ, а Т-34
— немецкие документы не уточняют. Особенно эффективен «Dicker Max»
был против пехоты, стреляя фугасами, но применять машину в открытом
бою остерегались: бронирования бортов и кормы было совершенно
недостаточно. Провоевал оставшийся образец до октября 1941 года,
затем его отправили в Германию на ремонт и оценку господами из Wa
Pruef 6. Итог оказался неутешителен: так нравившийся сотрудникам
Управления вариант с передним расположением двигателя надежд не
оправдал: слишком малые углы наведения орудия, недостаточный
боекомплект и отвратительная ремонтопригодность. В серию «Dicker
Max» не пошёл. — Возможно, и к лучшему, — кивнул лейтенант Фюрст. —
Как говорил поэт Пушкин: «В одну телегу впрячь не можно коня и
трепетную лань». Или штурмовое орудие, или ПТ-САУ. Тем более что к
1942 году уже производились нормальные самоходки вроде StuGIII. — И
чем кончилась эта история? — осведомился Ганс Шмульке. — Да ничем,
собственно, — развёл руками товарищ Котятко. — Единственный «Dicker
Max» отправили обратно на фронт, воевал в 521 батальоне
истребителей танков. Дошёл до Сталинграда, где его следы теряются —
батальон был полностью уничтожен, все машины потеряны. А ведь идея
самоходки была неплохая, только исполнение подкачало: перезатянутое
проектирование, неверная компоновка, бесчисленные согласования и
переделки... © А. Мартьянов, 2014
Жертва бюрократов