Злой или добрый гений?
Дата: 07.04.2014 16:24:26
Remarque: Читать новость
на портале — Это же ужас, — сказал комиссар Котятко,
наблюдая за суетой в германском ангаре. — Не побоюсь этих слов —
страх и ненависть в Куммерсдорфе! Знаете, господин лейтенант, война
давным-давно кончилась, мы здесь, можно сказать, одна команда, и
теперь я имею полное право вам посочувствовать. — Есть чему
сочувствовать, споров нет, — уныло отозвался Отто Фюрст. —
Сравнивая ремонтопригодность советских танков с нашими, я начинаю
осознавать, почему в РККА очень не любили германскую трофейную
технику, особенно машины версий Pz.V и выше... Гораздо лучшие
условия работы экипажа, отличная оптика и надёжная броня не
компенсировали другого: хронического перегрева двигателя,
чудовищного расхода топлива и масла, а главное — вечных проблем с
ходовой частью. Парамон Нилыч только вздохнул и развёл руками.
Посреди ангара расположился самый обыкновенный и привычный Pz.VI
«Тигр», вернее, его новая переработанная версия, пока что
катающаяся на тесте, как и некоторые другие советские, американские
и германские танки, переделанные в соответствии с изменениями
графики. Вокруг танка сновали полтора десятка ботов-ремонтников,
таскавших тяжеленные литые катки... — Сорок восемь опорных катков в
исходной версии танка от 1942 года, — продолжал сокрушаться
комиссар. — По двадцать четыре на борт! В целом я понимаю, что
такая конфигурация подвески обусловлена огромной массой «Тигра», но
разве нельзя было придумать что-нибудь попроще? Британская САУ
Tortoise, а уж тем более «Маус» весят куда больше, но конструкторы
отыскали выход! — ...А танкисты других государств над нами смеются,
— поддакнул лейтенант Фюрст. — Все эти древние шуточки и бородатые
анекдоты про «плавность хода», «зачем в четыре ряда» и так далее!
Причём, герр комиссар, смеются почём зря! Для тех времен подвеска
Генриха Эрнста Книпкампа была революционным прорывом в
конструировании бронетехники! Другое дело, под каким углом зрения
смотреть на его работу... — Вы сами только что сказали:
ремонтопригодность, — отозвался товарищ Котятко. — Абсолютно
необходимый параметр в реальных боевых условиях! Заменить каток на
Т-34-85 — дело максимум получаса, умелые механики справятся и
быстрее. Теперь представляем, что будет, если у «Тигра» лопнет один
из внутренних опорных катков. Часа четыре работы, не меньше? —
Возможно, и больше. Повторюсь: всё зависит от взгляда на вопрос. Вы
в курсе, что Генрих Книпкамп вместе с Эрвином Адерсом и Фердинандом
Порше являлся одним из «отцов», если не сказать «дедушкой»,
германского танкостроения? Что он сорок семь лет занимался
конструированием танков и успел о них забыть больше, чем мы все
вместе взятые помнили? — Сорок семь лет? — изумился комиссар. —
Ничего себе! Он что же, ещё в Первую мировую начинал? — Да, Генрих
Книпкамп воевал в Первую мировую, впервые увидел на фронте танки и
нашёл призвание всей жизни. После демобилизации закончил Высшую
техническую школу в Карлсруэ, поработал инженером в фирме MAN, а
когда Веймарская республика начала втайне от держав-победительниц
возрождать армию, и в частности создавать бронированные машины,
перешёл в Heereswaffenamt, Управление вооружений. Это было в 1926
году. А на пенсию Книпкамп отправился в 1973 году, успев поработать
над танком «Леопард I» и его модификациями, да ещё помочь
швейцарцам в создании танков Pz.61, выпускавшихся в середине
шестидесятых годов очень крупной для Швейцарии серией в полторы
сотни машин. — Серьёзный был господин, — покивал Парамон Нилыч. —
Выходит, ещё один незаслуженно забытый талантливый инженер? —
Помнят его в основном благодаря фирменной «шахматной» подвеске,
причём разрабатывать таковую Книпкамп начал ещё тогда, когда
Гитлера в Германии считали маргинальным крикуном и не воспринимали
всерьёз. В начале тридцатых годов многие европейские страны
увлекались созданием полугусеничных или колёсно-гусеничных машин,
особенно в Австрии и Швеции. Но поскольку это было новое слово в
военной технике, у конструкторов обычно получались леденящие кровь
жуткие монстры наподобие транспортёра ADMK Mulus... — Насколько я
понимаю, успехи Генриха Книпкампа на данном поприще были куда более
впечатляющими? — Не то слово, герр комиссар! Уже в конце 1926 года
на немецкие заводы поступают первые заказы по спецификациям
Книпкампа на полугусеничные транспортёры и танки в фирмах Duerkopp
и Krupp. Наконец в 1930 году Книпкамп организовал в Германии первый
танковый испытательный центр — тот самый знаменитый полигон
Куммерсдорф, где испытывали все до единого танки, от «единички» до
«Мауса». Примерно тогда и была придумана новая схема подвески:
шахматное расположение катков, торсионы и переднее ведущее колесо.
Дело в том, что, кроме живучести гусениц, в то время серьёзную
проблему представляла живучесть самих катков, точнее, резиновых
бандажей. Подвеска Книпкампа позволяла максимально распределить
нагрузку между катками и облегчить их диски. На всех полугусеничных
транспортёрах диски как раз характерной «ажурной» формы,
максимально облегчённые. — Как же, знаем, — согласился Парамон
Нилыч. — Знаменитые «Ганомаги», названные так по
заводу-производителю. Модели Sd.Kfz. 250 и 251, выпускавшиеся
колоссальными сериями: первая — больше четырёх тысяч машин, вторая
— около пятнадцати тысяч! — А теперь представьте: Генрих Книпкамп
приложил руку к созданию практически всех танков Германии, как
серийных проектов, так и оставшихся в бумаге. «Пантера» и «Тигр»,
VK 20, 24 и 30, VK 1801, вся серия «E», Entwicklung series от Е-25
до Е-100, на которых мы здесь успешно катаемся который год, но в
реальной жизни так и не вышедшие из стадии прототипов. Ну и,
наконец, «Маус» — причём Книпкамп смотрел на этот проект очень косо
и даже поссорился с доктором Порше... — Неужели? А в чём причина? —
Он был прагматиком. Все выдающиеся инженеры обычно не фантазёры, а
реалисты. Во-первых, он задавал неудобные вопросы относительно
подвижности супертяжёлого танка. Во-вторых, Книпкамп ясно
осознавал, что создание «Мауса» как экспериментальной модели
интересно лишь с точки зрения приобретения опыта, но такими вещами
лучше заниматься в мирное время и в спокойной обстановке. А во
время войны — это лишь отвлечение колоссальных ресурсов,
материальных и человеческих, которые следовало бы пустить на более
приземлённые, однако насущные цели! Например, увеличить выпуск
обычных, нормальных танков — той же самой «Пантеры», которая к
осени 1944 года избавилась от «детских болезней». — Предположим,
«Пантера» тоже довольно спорный танк, — возразил комиссар. —
Недостаточная тяга двигателя, что не способствовало движению по
бездорожью и вверх по склону, большая пожароопасность при попадании
в моторный отсек, и, разумеется, снова ходовая часть. Катки не в
четыре ряда, конечно, но в три, по шестнадцать на борт... — А вот
Книпкамп считал «Пантеру» одной из самых удачных моделей. В конце
концов на танк поставили двигатель Maybach HL230 мощностью 700
лошадиных сил, и проблемы с преодолением бездорожья были в
значительной мере решены. Ремонтные бригады научились быстро
справляться с повреждённой подвеской, изменилась тактика: «Пантера»
больше использовалась как ПТ-САУ с вращающейся башней... Но было
слишком поздно, Германия находилась на грани поражения. — После
войны, наверное, ему пришлось отсидеть срок? — Нет, ничего
подобного. Генрих Книпкамп не был членом Национал-социалистической
партии, не испачкался о преступные организации вроде СС, в 1945
году англо-американцы его даже не арестовали. Уже через год он
открыл собственное инженерное бюро в Баден-Вюртемберге, продолжил
напряжённо работать: создавал автомобильные трансмиссии и ходовые
части для тракторов с бульдозерами. А когда вновь была создана
армия ФРГ, бундесвер, Книпкампа пригласили поучаствовать в
программе создания Standart Panzer, то есть общевойсковой машины
наподобие советских Т-54 или Т-62. В итоге получился «Леопард-I» —
уже с новой подвеской, гидропневматической, с семью ходовыми и
четырьмя поддерживающими катками на борт. Он же проектировал БТР
для бундесвера... — Очень, очень насыщенная и богатая свершениями
жизнь, — согласился товарищ Котятко. — Жаль, что этот инженер
выбрал неправильную сторону — а мог бы, к примеру, остаться в
Советском Союзе. Он ведь в конце 20-х годов ездил в СССР по обмену
военными специалистами с Веймарской республикой? Тогда многим
иностранцам предлагали сотрудничество. — Мог, — кивнул Отто Фюрст.
— Но не остался. Его первые модели испытывались в Казани, в
танковом центре «Кама», до 1932 года. Но потом к власти пришёл
Гитлер и сотрудничество было свёрнуто. Так или иначе, почти вся
бронетехника Германии в том виде, в каком мы её знаем, была создана
в том числе и Генрихом Книпкампом... Лейтенант осёкся и вдруг
заорал в голос на ботов-ремонтников: — Болваны безмозглые!
Сборку катков «два на один» ставить на торсион в первый ряд двумя
катками к борту! Двумя! Иначе мы вообще никуда сегодня не поедем!
Злой или добрый гений?