Чудо-тележка

Remarque: Чудо-тележка
Берлин, 28 августа 1916 года
Людендорф был разбужен телефонным звонком.
— Италия объявила Германии войну! — доложил бодрый голос дежурного офицера.
— Что за... — Людендорф проглотил первое слово, пришедшее ему на ум, и выразился более достойно (хотя и менее по-германски): — ...вероломство!
До сих пор итальянская политика вызывала у Германии удовлетворение. К которому примешивалась изрядная толика презрения.
Нейтралитет. Недостойное, низкое слово. И при том за свой нейтралитет Италия упорно требовала от Австро-Венгрии всяких благ: передать ей Трентино, Истрию, предоставить автономию Триесту. Она хотела острова в Эгейском море, часть турецкой территории...
И вся эта корыстная возня проходила под девизом «Возрождение славы Древнего Рима»! Уму непостижимо. Если кто-то и возрождал древнюю славу, так это потомки тех, кто разрушил Рим и построил на его руинах новые империи. Германцы. И никто иной.
В мае 1915 года Италия, поразмыслив, вступила в войну на стороне Антанты. Ее интересовал только один противник — Австро-Венгрия. Эту войну в стране называли «Малой».
Людендорф усмехнулся. Разбить Австро-Венгрию Италии, разумеется, не удалось. Старая мечта итальянцев, ленивых и нищих южан, слишком изнеженных для того, чтобы быть настоящими солдатами.
Австро-венгерская армия прорвала итальянский фронт и вторглась на территорию королевства. Если бы не русские, которые как раз — весьма некстати — перешли в наступление в Галиции, Италию бы ничто не спасло.
А сейчас они поддались на требование Антанты сражаться против всех ее врагов, не только против своего личного противника.
Итальянцы посмели бросить вызов Германии.
— Они еще будут плакать, — сказал Людендорф, глядя в темноте на молчащий телефон.
В ночном мраке его слова прозвучали пророчески.
Начало 1917 года, Рим
Начальник генерального штаба Реджио Эсерците хмуро смотрел на военного министра Витторио Дзупелли.
— Мы не можем больше игнорировать то обстоятельство, что все европейские страны имеют у себя на вооружении этот новый вид бронированного автомобиля... если угодно, штурмовые вагоны… тележки... carri... Черт побери, Реджио, — министр заговорил более эмоционально, взмахнул рукой, словно отгоняя невидимую муху. — Эта штука настолько новая, что для нее даже не придумано нормального названия!
— Бронированные автомобили зарекомендовали себя неплохо, — отозвался Эсерците. — Не понимаю, почему мы должны слепо следовать примеру других.
Он прикусил язык, с которого едва не сорвался упрек: вступление в «Большую войну» оказалось для Италии весьма тяжелым испытанием. И, как и предвидел Эсерците, страна к нему оказалась не готова.
— Потому что, если вы еще этого не заметили, времена стремительно меняются. Мы не должны оставаться позади.
— Синьор Дзупелли. — не выдержал Эсерците, — я лишь хотел бы обратить ваше внимание на то обстоятельство, что Италия — в отличие от той же Германии или Франции, — страна бедная. Чем мы можем похвалиться? Козами да апельсинами! Наша промышленность просто не потянет такую вещь, как спешная разработка и строительство боевых тележек... повозок... как их назвать, черт бы их побрал! Porcomadonna!
Министр Дзупелли встал, опираясь на стол кончиками пальцев.
— Синьор Эсерците, вы официально получаете поручение — снабдить нашу армию этими... как их... тележками. Бронированные автомобили не годятся для пересеченной местности. Действуйте на свое усмотрение. Родина на вас рассчитывает.
Эсерците вернулся в свой кабинет и приказал подать граппы.
— Синьор, я не уверена, что... — робко сказала секретарша.
Начальник штаба смерил ее тяжелым взглядом и ничего не ответил. Она выбежала, стуча каблуками. Граппа, что удивительно, нашлась в рекордно короткий срок.
«Так будет и с боевыми тележками, — думал начальник штаба, допивая первый стакан. — Нужно только подобрать правильные слова. Или вообще обойтись без слов. Подобрать правильных людей. Этого довольно».
Весна 1917 года, Турин, завод «Фиат»
Синьор Джованни Аньелли рассматривал чертежи. Капитан Альфредо Бенницелли с нашивками артиллериста молча следил за лицом Аньелли.
Им было комфортно друг с другом, несмотря на существенную разницу в возрасте и положении. Аньелли — отставной офицер — руководил своим предприятием с армейской суровостью и нетерпимостью к любым нарушениям дисциплины.
— Любопытно, любопытно, — высказался наконец Аньелли. — Полагаю, сходные мысли нередко посещают неординарных людей в трудный для родины час.
Компания «Фиат» уже некоторое время работала над проектом отечественного танка. Аньелли понимал: рано или поздно военные потребуют от промышленности такую машину. Он хотел быть «во всеоружии» — как только от правительства придет запрос, представить проект мгновенно.
— По поручению его превосходительства военного министра, — объяснил Бенницелли, — я посетил Британию и Францию с целью ознакомления с их военной техникой. Французские показались мне более подходящими для наших условий, поэтому я рекомендую взять их за образец.
«Англичане — параноики, — подумал Аньелли, глядя на замкнутое, полное сурового достоинства лицо артиллериста. — Они наверняка и близко тебя не подпустили к своим заводам. А у французов тебе удалось проскочить. Вот и вся разгадка. Впрочем, мне все равно: в любом случае мы не первые, в любом случае нам потребуется образец».
Вслух же он произнес:
— Превосходно. Изложите, пожалуйста, подробнее ваши соображения.
— Мы считаем, что схема британских «ромбов» для штурмовой тележки нам не подходит. При хорошей проходимости уязвимость гусеничных цепей слишком велика. А между тем большинство повреждений приходится именно на ходовую часть. Французские танки тоже... гм... не слишком привлекательны. Но они лучше защищены. Нам предоставлена «штурмовая тележка» «Шнейдер». Образец должен прибыть в ближайшее время. Военный министр особо подчеркнул, что дает вам полный карт-бланш: национальная машина нужна как можно скорее, вот и все.
21 июня 1917 года, Турин
Члены военной комиссии с интересом ожидали начала испытаний.
Главный инженер завода «Фиат» представил доклад, который, однако, взял на себя Аньелли.
— Мы тщательно изучили всю информацию, предоставленную нам усилиями генерального штаба, — заверил Аньелли. — Вывод: ни британский, ни французский образец для нашей национальной штурмовой тележки в полной мере не подходят. Ни шасси «Шнейдера», предоставленного нам для изучения, ни компоновка корпуса, с нашей точки зрения, современным требованиям не соответствуют.
— Любопытно, однако, как ваши инженеры исправили ошибки зарубежных коллег, — заметил Дзупелли.
— Мы назвали его «Фиат-2000». Высокая ходовая часть обеспечит оптимальную проходимость, — начал объяснять Аньелли. — Также были приняты меры защиты от поражения пулями и мелкими осколками. Собственно говоря, мы постарались объединить в нашем образце лучшее из достижений обеих стран.
— Но мы не видим полноценной штурмовой тележки, — заметил артиллерийский капитан, присутствовавший при демонстрации.
— Эта модель предназначена исключительно для ходовых испытаний,  — объяснил Аньелли. — От бронекорпуса присутствует только нижняя часть, без надстройки и вооружения. Нам важно увидеть, какова наша штурмовая тележка на ходу.
Детище итальянских инженеров успешно проехало по бездорожью, преодолело рвы и холмы и в целом всех удовлетворило.
— Что ж, — подытожил военный министр, — мы не ошиблись в выборе. Высокие ходовые качества избранной схемы ходовой части практически целиком и полностью подтвердились. Теперь вам нужно просто закончить работу.
Ноябрь 1918 года, Турин
— Чертовски жаль, что война закончилась, а мы так и не побывали в бою, — высказался командир специального подразделения штурмовых тележек Маджиоре Корсале. — Хотелось бы посмотреть, чего стоят наши малыши в сражении.
«Малышей» было изготовлено всего два. Кроме того, под началом Корсале состоял еще один «Шнейдер». Официально танковая группа находилась в подчинении автомобильного управления генерального штаба.
Штат состоял из двух офицеров и семнадцати добровольцев.
Фактически же танки числились придатком пехотного соединения...
1 апреля 1919 года, Рим
Король Виктор-Эммануил молча смотрел, как перед ним проходят войска.
Это был молчаливый сухощавый человек. Он редко высказывал какие-либо пожелания, редко во что-либо вмешивался. Он жил и освящал собой происходящее. С его точки зрения, этого было довольно. В свободное время он музицировал и коллекционировал монеты.
Но при виде двух гигантов «Фиат-2000» даже невозмутимый король встрепенулся.
— Национальные штурмовые тележки, ваше величество, — шепнул военный министр. — Универсальные, вездепроходящие. Marcia carri.
Король ничем не показал, что слышит, но министр знал: Виктор-Эммануил ловит каждое слово.
— Обратите внимание на мощь! Весит сорок две тонны, преодолевает ров шириной в три с половиной метра, стену высотой в метр, брод глубиной до метра — при наличии твердого дна. В состоянии проломить кирпичную стену в три метра толщиной. Пулеметы расположены так, что наш «малыш» в состоянии вести полноценный круговой обстрел.
— А как там, внутри? — чуть слышно спросил король.
— Внутри не очень, — признал министр. — Офицеры докладывают о высокой температуре, о скоплении пороховых газов. У пулеметчиков не слишком удобные места, огонь ведется практически с колена. Кроме того, машину сильно трясет. Ну и безопасность...
— Однако броня, как я вижу, надежна и крепка? — уточнил король.
— Это так, ваше величество, но — только один выход. Если машина каким-либо образом будет подбита или подожжена, из десяти членов экипажа спасутся далеко не все. У тех, кто находится в задней части штурмовой телеги, шансов вообще нет.
— Он такой огромный, — тихо сказал король. — Слишком хорошая мишень на поле боя, не находите?
— Это так, ваше величество. К счастью, бои уже закончены. Мы выбрали правильную сторону в этой войне. Италия оказалась среди победителей.
— Побежденная победительница, — вздохнул король. И снова повернулся к разворачивающемуся перед ним зрелищу военного парада.
Два первых национальных танка — «Фиат-2000». Они так и не прогремели на полях сражений Первой мировой. А жаль — потому что спроектированы и построены для своего времени были очень хорошо...