Героический штурмовой трактор
Дата: 17.07.2012 12:54:57
Remarque: Героический штурмовой трактор
Апрель 1916 года
— Господин главнокомандующий! — Госсекретарь артиллерии Франции положил на стол перед генералом Жоффром аккуратную папку.
— Что это? — Жоффр с интересом уставился на бумаги с машинописными распечатками и чертежами.
— Проект нового штурмового трактора.
— Насколько нам известно, уже существует бронированная машина — разработка полковника Этьена, — ответил главнокомандующий. — Вполне эффективная.
— Но вопросы престижа!.. — отозвался госсекретарь. — Полковник Этьен обошел военное ведомство. Его инициатива, мягко говоря, подрывает наш авторитет. А ему приносит доход и... Мы просто не можем оставаться позади! Ведь это начальник армейского управления моторизации лично выдает заказы на закупку соответствующей боевой техники...
— И вы?.. — Главнокомандующий прищурился.
Герой Марны, главнокомандующий — красивый, породистый, с густыми седыми усами, пользовался невероятной популярностью как среди политиков, так и среди военных. Недавнее поражение на Сомме немного охладило градус всеобщего почитания.
Но под взглядом этого усталого орла госсекретарь все же чувствовал себя обязанным. Обязанным распрямить плечи, высоко поднять голову. Защитить честь военного ведомства.
— Разумеется, мы тотчас выдвинули ответную инициативу, — объяснил он. — Был выдан наш собственный заказ на проектирование штурмового трактора фирме FAMH в городе Сен-Шамон. Наш бронетрактор обладает серьезными преимуществами перед «Шнейдером» Этьена.
— Подробнее, — велел главнокомандующий, постукивая пальцами по папке.
— Как и на «Шнейдере», за основу взята ходовая часть трактора Холта, — начал госсекретарь. Понимая, что это обстоятельство ни в коей мере не служит объяснением «преимуществ» нового штурмового трактора, быстро продолжил: — Однако длина опорной поверхности гусениц значительно увеличена. Главным же новшеством стало применение электротрансмиссии.
Он замолчал, перевел дыхание.
— Продолжайте, — кивнул главнокомандующий. Бегло глянул на папку с чертежами, на секретаря, потом уставил взгляд в окно, задумался.
— Бензиновый двигатель фирмы «Панар» работает на динамомашину, от нее ток поступает на два тяговых электромотора — по одному на гусеницу. Элегантно, просто и надежно, — заключил он.
— Элегантно? — прищурился Жоффр. — Мы не на показе дамских туалетов в модном салоне!
— Штурмовой трактор куда элегантнее, а главное — куда занимательнее, чем дамские туалеты! — нашелся госсекретарь.
Старый полководец чуть улыбнулся в усы.
— Я ознакомлюсь с проектом, — сказал он. — Но, думаю, уже сейчас можно дать консорциуму FAMH государственный заказ. Пока ограничимся числом в четыреста машин.
7 января 1917 года, Париж, Генштаб
— Мы недостаточно внимания уделяем тракторной артиллерии, — объявил генерал Бюа. — А между тем она — мощный инструмент огневого маневра. Великолепный стратегический резерв главного командования.
— Что вы предлагаете? — осведомился Анри Филипп Петэн, Верденский победитель.
— Необходима централизация. Ответственный начальник, — сказал Бюа. — Тяжелая артиллерия большой мощности и тяжелая тракторная артиллерия существуют изолированно друг от друга. Это не позволяет нам действовать с наибольшей эффективностью.
— Конкретнее! — потребовал генерал Нивель.
— Конкретно я имел в виду вас, господин главнокомандующий, — сказал Бюа. — Жоффр больше не у дел, и нам необходим новый, свежий взгляд. Учитывая, что в наших руках оказалось принципиально новое оружие.
— Думаю, да, — кивнул Нивель. — Я займусь реорганизацией. Необходимо учредить главный резерв тяжелой артиллерии.
7 апреля 1917, берег реки Эн
Лейтенант Антуан Буатель ругался на чем свет стоит. Погода стояла отвратительная, отвратительная, видимость — почти на нуле.
— Как производить пристрелку? Палим в белый свет! А потом, конечно, артиллеристы будут во всем виноваты.
Самолеты-разведчики почти не летали. Да это было и бесполезно — что они разглядят в таком тумане?
— А это что за каракатица? — один из солдат изумленно показал Буателю на странную машину, с мрачным упорством штурмовавшую небольшой холм.
— Штурмовой трактор, — ответил Буатель. — Только это не «Шнейдер», это какой-то новый... Газеты читать надо.
Он плюнул. Газетчики писали о предстоящем наступлении открыто. Ничего удивительного, что немцы успели подготовиться — волт вам оборотная сторона свободы прессы! И погода бошам на руку. Приходилось сражаться наугад с противником, который заранее знал все планы французов...
Танки «Сен-Шамон» были брошены на Западный фронт в момент решительной атаки союзников. Предстояло разгромить Германию одним решительным ударом.
Выглядели они, конечно, устрашающе: броневая коробка со скошенным носом и кормой, передняя часть нависает над гусеницами. Именно поэтому, кстати, «Сен-Шамон» с таким трудом преодолевал невысокие вертикальные препятствия. Конструкторы пытались избавиться от этого недостатка, установив в передней и задней части машины специальные ролики. Но толку пока было мало.
Командирская и водительская башенки имели цилиндрическую форму, а бронелисты бортов доходили до земли, прикрывая ходовую часть. Вооружение — семидесятипятимиллиметровая пушка специальной конструкции.
На позициях уже находились танки «Шнейдер» и таковых было больше в три раза. Именно они — в качестве «тракторной артиллерии» — поддерживали войска во время атаки, а «Сен-Шамоны» из-за неполадок ходовой части в этом бою не участвовали.
Что не помешало им разделить с армией горечь неудавшегося наступления.
— Знаешь, в чем разница между генералом Нивелем и штурмовым трактором «Сен-Шамон»? — спросил танкист лейтенант Мартеле своего нового друга, лейтенанта Буателя. Оба выпили уже порядочно для того, чтобы говорить не думая о последствиях.
— В чем? — спросил Буатель. Он был измотан и зол.
— Нивель ушел, а «Сен-Шамон» остался.
Нивель действительно был смещен с поста главнокомандующего после провала апрельского наступления — его заменил маршал Петэн.
— Мы еще покажем бошам, на что способны наши машинки, — заключил Мартеле.
20 мая 1917 года, плато Лаффо
Маршал Петэн был доволен.
Завершилась крупная операция, подготовленная интенсивной бомбардировкой при благоприятной погоде. Это не апрель с его гнилым туманом и нулевой видимостью. И тяжелая артиллерия под общим командованием работает как часы.
Плато Лаффо перешло к французам. Немцы выбиты с позиций. Упорные они, эти боши. Несколько раз пытались вернуться и сдались лишь когда их окончательно раздолбали.
Газетчики... Петэн поморщился. Они, конечно, жаждали заполучить известия о потрясающей победе, окончательной и бесповоротной. А не о ситуации, когда сражение затихло просто потому, что противник истощен: тысячи пленных, тысячи потерянных орудий, сражаться просто некому. Успех? О да — серый, мрачный. Успех-трудяга. Как и все в этой войне. И почему это людям непременно хочется делать из войны праздник?
Что порадовало маршала, так это штурмовые трактора. Двенадцать «Сен-Шамонов» и девятнадцать «Шнейдеров». Они успешно поддерживали французскую пехоту и прорвали оборону противника на двух направлениях.
Потери — шесть машин: две сгорели от огня неприятеля на подступах к его обороне, а четыре застряли и были подбиты германскими войсками в ходе преодоления оборонительной полосы. Допустимые потери.
Соперничество между «Сен-Шамонами» и «Шнейдерами», актуальное в высших эшелонах и приобретавшее значение «престижа», на фронте смазалось.
Петэн еще раз просмотрел доклад. В списке потерь не было уточнено, какие конкретно танки были подбиты. Можно было послать запрос, но Петэн вдруг понял, что и для него это сейчас не имеет большого значения. Для главного резерва тяжелой артиллерии все эти штатские разборки неважны.
20 октября 1917 года, ставка
— Необходимо учитывать уроки двух предыдущих наступлений, — сказал маршал Петэн, разворачивая карту. — Наша цель — отбросить противника за реку Эллет. Мы должны наконец очистить район Лаффо-Мальмезон. Весенние атаки решить эту задачу не смогли. Предлагаю главное внимание уделить тяжелой штурмовой артиллерии.
23 октября 1917 года, Мальмезон
Грохот артиллерийской подготовки, продолжавшейся пять дней, наконец сменился другим звуком: рычанием моторов и лязгом гусениц.
Вместе с силами Шестой французской армии в долгожданную атаку двинулись танки — тридцать восемь «Шнейдеров» и двадцать «Сен-Шамонов».
Лейтенант Мартеле получил новое назначение — на радиотанк. Это было новшеством, причем радикальным: пять машин были оснащены специальным оборудованием и служили для координации действий танков с другими родами войск.
Радиооборудование доносило хриплые голоса — приказы, доклады. Он передавал их начальству, даже не пытаясь вникать или, упаси боже, анализировать.
Мартеле миновал несколько застрявших танков. Подсчитывать не стал. Начальство потом подсчитает. Важно одно: корректировка огня.
Долгий получился день. И следующий день тоже был долгим. Из танка не видно, как далеко продвинулись войска, как чувствует себя противник.
Зато это было видно Петэну.
— Главная задача операции — срезать Мальмезонский выступ — выполнена, — докладывал он в штабе. — Наши потери — восемь тысяч человек и два танка.
На сей раз он точно выяснил — какие это были танки, — «Сен-Шамон».
— Насколько эффективно действовали танки? — поинтересовался генерал Бюа.
— Две трети не смогли добраться до позиций, — признал Петэн. — Застряли. Но оставшаяся треть — в численном выражении это примерно двадцать танков, — задачу выполнили с блеском. Два их них, как я уже докладывал, погибли.
Он сказал о машинах «погибли» так, словно это были живые существа.
9 июня 1918 года, район между Мондидье и Нуайоном
— Черт бы побрал эту Россию и эту их революцию! — высказался подполковник Шедевимь, командир танковых частей Третьей армии. — Уверен, все это было проделано на немецкие деньги.
— Сейчас-то какая разница? — резонно заметил генерал Манжин. — Мы имеем то, что имеем. И вынуждены работать с этим.
А имелся настоящий хаос. Немцы угрожали непосредственно Парижу — они находились уже в ста двадцати километрах от французской столицы.
— Ваша задача, господин подполковник, — организовать контрудар при поддержке танков во фланг наступающему противнику, — объяснил Манжин.
На юго-востоке от Мондидье в оперативном подчинении Третьей французской армии дислоцировались четыре полковых танковых группы. Они должны были поддерживать пехоту огнем в случае общего наступления или контрударов.
«Сен-Шамоны», проделав марш в десять километров, выдвинулись на позиции.
В частях французской армии, которым предстояло нанести контрудар, прочитали приказ:
— «Положение отчаянное. На этот прорыв брошены все силы. Пехоте следует сражаться так, как будто танков поддержки нет вообще. Танки, в свою очередь, будут следовать за пехотой и поддержат ее в случае необходимости».
Танки двинулись впереди пехоты, опережая ее почти на километр. Всего их было сто шестьдесят три — «Сен-Шамоны» и «Шнейдеры».
Капитан Монтеле видел впереди цель: немецкую пушку. Сбоку бил пулемет, и Монтеле уничтожил эту точку. Потом еще одну. А потом танк содрогнулся.
— Лейтенант Блондель! — крикнул Монтеле своему механику. — Что там?
— Попали, — ответил Блондель.
— Вперед! — сказал Монтеле и снова навел на цель.
Пушка замолчала. Танк проехал мимо ее искареженных останков, не останавливаясь. Следующее попадание было в лобовой пулемет. Блондель не остановился, Мартеле молчал. Он был ранен.
Кругом взлетала земля, мотор продолжал реветь.
В танке Мартеле не знали всего, что происходит вокруг. Не знали, что в этой операции будет уничтожена почти половина всех французских танков. Что немцы будут оттеснены, а их наступление захлебнется.
Близилась ночь, когда сражение постепенно стало затихать. «Сен-Шамон» снова двинулся по полю. Капитан Мартеле пробовал позвать своих пулеметчиков, но те не отзывались. Он закрыл глаза и потерял сознание.
На опушке леса расположилась на отдых часть капитана Нуайе. И вдруг из темноты донесся характерный шум мотора.
— Танк на поле!
В темноте скоро стал заметен танк. Лязгали гусеницы, звук приближался.
— «Шнейдер» или «Сен-Шамон»?— спросил сержант Перре.
— «Сен-Шамон», — уверенно ответил Нуайе.— Я узнал его по звуку двигателя.
И в тот же миг, словно услышав эти слова, двигатель заглох.
— Нужно посмотреть, — сказал Нуайе.
Они спустились на поле и пошли в полной темноте к танку. Ни одного звука больше не раздавалось — танк притаился в ночи мрачной громадой.
— Есть кто живой? — крикнул сержант Перре.
Молчание.
— Люк открыт! — сказал Перре. Он первым добрался до танка и залез внутрь.
— Что там? — нетерпеливо спросил Нуайе.
— Все мертвы, — после короткой паузы отозвался Перре. — Мне кажется, я узнаю лейтенанта Блонделя. Он так и умер, держа в руках рычаги управления.
...Когда было заключено перемирие, из четырехсот «Сен-Шамонов» в строю оставалось еще семьдесят два. Впоследствии пятьдесят из них были переделаны в транспортеры.
Апрель 1916 года
— Господин главнокомандующий! — Госсекретарь артиллерии Франции положил на стол перед генералом Жоффром аккуратную папку.
— Что это? — Жоффр с интересом уставился на бумаги с машинописными распечатками и чертежами.
— Проект нового штурмового трактора.
— Насколько нам известно, уже существует бронированная машина — разработка полковника Этьена, — ответил главнокомандующий. — Вполне эффективная.
— Но вопросы престижа!.. — отозвался госсекретарь. — Полковник Этьен обошел военное ведомство. Его инициатива, мягко говоря, подрывает наш авторитет. А ему приносит доход и... Мы просто не можем оставаться позади! Ведь это начальник армейского управления моторизации лично выдает заказы на закупку соответствующей боевой техники...
— И вы?.. — Главнокомандующий прищурился.
Герой Марны, главнокомандующий — красивый, породистый, с густыми седыми усами, пользовался невероятной популярностью как среди политиков, так и среди военных. Недавнее поражение на Сомме немного охладило градус всеобщего почитания.
Но под взглядом этого усталого орла госсекретарь все же чувствовал себя обязанным. Обязанным распрямить плечи, высоко поднять голову. Защитить честь военного ведомства.
— Разумеется, мы тотчас выдвинули ответную инициативу, — объяснил он. — Был выдан наш собственный заказ на проектирование штурмового трактора фирме FAMH в городе Сен-Шамон. Наш бронетрактор обладает серьезными преимуществами перед «Шнейдером» Этьена.
— Подробнее, — велел главнокомандующий, постукивая пальцами по папке.
— Как и на «Шнейдере», за основу взята ходовая часть трактора Холта, — начал госсекретарь. Понимая, что это обстоятельство ни в коей мере не служит объяснением «преимуществ» нового штурмового трактора, быстро продолжил: — Однако длина опорной поверхности гусениц значительно увеличена. Главным же новшеством стало применение электротрансмиссии.
Он замолчал, перевел дыхание.
— Продолжайте, — кивнул главнокомандующий. Бегло глянул на папку с чертежами, на секретаря, потом уставил взгляд в окно, задумался.
— Бензиновый двигатель фирмы «Панар» работает на динамомашину, от нее ток поступает на два тяговых электромотора — по одному на гусеницу. Элегантно, просто и надежно, — заключил он.
— Элегантно? — прищурился Жоффр. — Мы не на показе дамских туалетов в модном салоне!
— Штурмовой трактор куда элегантнее, а главное — куда занимательнее, чем дамские туалеты! — нашелся госсекретарь.
Старый полководец чуть улыбнулся в усы.
— Я ознакомлюсь с проектом, — сказал он. — Но, думаю, уже сейчас можно дать консорциуму FAMH государственный заказ. Пока ограничимся числом в четыреста машин.
7 января 1917 года, Париж, Генштаб
— Мы недостаточно внимания уделяем тракторной артиллерии, — объявил генерал Бюа. — А между тем она — мощный инструмент огневого маневра. Великолепный стратегический резерв главного командования.
— Что вы предлагаете? — осведомился Анри Филипп Петэн, Верденский победитель.
— Необходима централизация. Ответственный начальник, — сказал Бюа. — Тяжелая артиллерия большой мощности и тяжелая тракторная артиллерия существуют изолированно друг от друга. Это не позволяет нам действовать с наибольшей эффективностью.
— Конкретнее! — потребовал генерал Нивель.
— Конкретно я имел в виду вас, господин главнокомандующий, — сказал Бюа. — Жоффр больше не у дел, и нам необходим новый, свежий взгляд. Учитывая, что в наших руках оказалось принципиально новое оружие.
— Думаю, да, — кивнул Нивель. — Я займусь реорганизацией. Необходимо учредить главный резерв тяжелой артиллерии.
7 апреля 1917, берег реки Эн
Лейтенант Антуан Буатель ругался на чем свет стоит. Погода стояла отвратительная, отвратительная, видимость — почти на нуле.
— Как производить пристрелку? Палим в белый свет! А потом, конечно, артиллеристы будут во всем виноваты.
Самолеты-разведчики почти не летали. Да это было и бесполезно — что они разглядят в таком тумане?
— А это что за каракатица? — один из солдат изумленно показал Буателю на странную машину, с мрачным упорством штурмовавшую небольшой холм.
— Штурмовой трактор, — ответил Буатель. — Только это не «Шнейдер», это какой-то новый... Газеты читать надо.
Он плюнул. Газетчики писали о предстоящем наступлении открыто. Ничего удивительного, что немцы успели подготовиться — волт вам оборотная сторона свободы прессы! И погода бошам на руку. Приходилось сражаться наугад с противником, который заранее знал все планы французов...
Танки «Сен-Шамон» были брошены на Западный фронт в момент решительной атаки союзников. Предстояло разгромить Германию одним решительным ударом.
Выглядели они, конечно, устрашающе: броневая коробка со скошенным носом и кормой, передняя часть нависает над гусеницами. Именно поэтому, кстати, «Сен-Шамон» с таким трудом преодолевал невысокие вертикальные препятствия. Конструкторы пытались избавиться от этого недостатка, установив в передней и задней части машины специальные ролики. Но толку пока было мало.
Командирская и водительская башенки имели цилиндрическую форму, а бронелисты бортов доходили до земли, прикрывая ходовую часть. Вооружение — семидесятипятимиллиметровая пушка специальной конструкции.
На позициях уже находились танки «Шнейдер» и таковых было больше в три раза. Именно они — в качестве «тракторной артиллерии» — поддерживали войска во время атаки, а «Сен-Шамоны» из-за неполадок ходовой части в этом бою не участвовали.
Что не помешало им разделить с армией горечь неудавшегося наступления.
— Знаешь, в чем разница между генералом Нивелем и штурмовым трактором «Сен-Шамон»? — спросил танкист лейтенант Мартеле своего нового друга, лейтенанта Буателя. Оба выпили уже порядочно для того, чтобы говорить не думая о последствиях.
— В чем? — спросил Буатель. Он был измотан и зол.
— Нивель ушел, а «Сен-Шамон» остался.
Нивель действительно был смещен с поста главнокомандующего после провала апрельского наступления — его заменил маршал Петэн.
— Мы еще покажем бошам, на что способны наши машинки, — заключил Мартеле.
20 мая 1917 года, плато Лаффо
Маршал Петэн был доволен.
Завершилась крупная операция, подготовленная интенсивной бомбардировкой при благоприятной погоде. Это не апрель с его гнилым туманом и нулевой видимостью. И тяжелая артиллерия под общим командованием работает как часы.
Плато Лаффо перешло к французам. Немцы выбиты с позиций. Упорные они, эти боши. Несколько раз пытались вернуться и сдались лишь когда их окончательно раздолбали.
Газетчики... Петэн поморщился. Они, конечно, жаждали заполучить известия о потрясающей победе, окончательной и бесповоротной. А не о ситуации, когда сражение затихло просто потому, что противник истощен: тысячи пленных, тысячи потерянных орудий, сражаться просто некому. Успех? О да — серый, мрачный. Успех-трудяга. Как и все в этой войне. И почему это людям непременно хочется делать из войны праздник?
Что порадовало маршала, так это штурмовые трактора. Двенадцать «Сен-Шамонов» и девятнадцать «Шнейдеров». Они успешно поддерживали французскую пехоту и прорвали оборону противника на двух направлениях.
Потери — шесть машин: две сгорели от огня неприятеля на подступах к его обороне, а четыре застряли и были подбиты германскими войсками в ходе преодоления оборонительной полосы. Допустимые потери.
Соперничество между «Сен-Шамонами» и «Шнейдерами», актуальное в высших эшелонах и приобретавшее значение «престижа», на фронте смазалось.
Петэн еще раз просмотрел доклад. В списке потерь не было уточнено, какие конкретно танки были подбиты. Можно было послать запрос, но Петэн вдруг понял, что и для него это сейчас не имеет большого значения. Для главного резерва тяжелой артиллерии все эти штатские разборки неважны.
20 октября 1917 года, ставка
— Необходимо учитывать уроки двух предыдущих наступлений, — сказал маршал Петэн, разворачивая карту. — Наша цель — отбросить противника за реку Эллет. Мы должны наконец очистить район Лаффо-Мальмезон. Весенние атаки решить эту задачу не смогли. Предлагаю главное внимание уделить тяжелой штурмовой артиллерии.
23 октября 1917 года, Мальмезон
Грохот артиллерийской подготовки, продолжавшейся пять дней, наконец сменился другим звуком: рычанием моторов и лязгом гусениц.
Вместе с силами Шестой французской армии в долгожданную атаку двинулись танки — тридцать восемь «Шнейдеров» и двадцать «Сен-Шамонов».
Лейтенант Мартеле получил новое назначение — на радиотанк. Это было новшеством, причем радикальным: пять машин были оснащены специальным оборудованием и служили для координации действий танков с другими родами войск.
Радиооборудование доносило хриплые голоса — приказы, доклады. Он передавал их начальству, даже не пытаясь вникать или, упаси боже, анализировать.
Мартеле миновал несколько застрявших танков. Подсчитывать не стал. Начальство потом подсчитает. Важно одно: корректировка огня.
Долгий получился день. И следующий день тоже был долгим. Из танка не видно, как далеко продвинулись войска, как чувствует себя противник.
Зато это было видно Петэну.
— Главная задача операции — срезать Мальмезонский выступ — выполнена, — докладывал он в штабе. — Наши потери — восемь тысяч человек и два танка.
На сей раз он точно выяснил — какие это были танки, — «Сен-Шамон».
— Насколько эффективно действовали танки? — поинтересовался генерал Бюа.
— Две трети не смогли добраться до позиций, — признал Петэн. — Застряли. Но оставшаяся треть — в численном выражении это примерно двадцать танков, — задачу выполнили с блеском. Два их них, как я уже докладывал, погибли.
Он сказал о машинах «погибли» так, словно это были живые существа.
9 июня 1918 года, район между Мондидье и Нуайоном
— Черт бы побрал эту Россию и эту их революцию! — высказался подполковник Шедевимь, командир танковых частей Третьей армии. — Уверен, все это было проделано на немецкие деньги.
— Сейчас-то какая разница? — резонно заметил генерал Манжин. — Мы имеем то, что имеем. И вынуждены работать с этим.
А имелся настоящий хаос. Немцы угрожали непосредственно Парижу — они находились уже в ста двадцати километрах от французской столицы.
— Ваша задача, господин подполковник, — организовать контрудар при поддержке танков во фланг наступающему противнику, — объяснил Манжин.
На юго-востоке от Мондидье в оперативном подчинении Третьей французской армии дислоцировались четыре полковых танковых группы. Они должны были поддерживать пехоту огнем в случае общего наступления или контрударов.
«Сен-Шамоны», проделав марш в десять километров, выдвинулись на позиции.
В частях французской армии, которым предстояло нанести контрудар, прочитали приказ:
— «Положение отчаянное. На этот прорыв брошены все силы. Пехоте следует сражаться так, как будто танков поддержки нет вообще. Танки, в свою очередь, будут следовать за пехотой и поддержат ее в случае необходимости».
Танки двинулись впереди пехоты, опережая ее почти на километр. Всего их было сто шестьдесят три — «Сен-Шамоны» и «Шнейдеры».
Капитан Монтеле видел впереди цель: немецкую пушку. Сбоку бил пулемет, и Монтеле уничтожил эту точку. Потом еще одну. А потом танк содрогнулся.
— Лейтенант Блондель! — крикнул Монтеле своему механику. — Что там?
— Попали, — ответил Блондель.
— Вперед! — сказал Монтеле и снова навел на цель.
Пушка замолчала. Танк проехал мимо ее искареженных останков, не останавливаясь. Следующее попадание было в лобовой пулемет. Блондель не остановился, Мартеле молчал. Он был ранен.
Кругом взлетала земля, мотор продолжал реветь.
В танке Мартеле не знали всего, что происходит вокруг. Не знали, что в этой операции будет уничтожена почти половина всех французских танков. Что немцы будут оттеснены, а их наступление захлебнется.
Близилась ночь, когда сражение постепенно стало затихать. «Сен-Шамон» снова двинулся по полю. Капитан Мартеле пробовал позвать своих пулеметчиков, но те не отзывались. Он закрыл глаза и потерял сознание.
На опушке леса расположилась на отдых часть капитана Нуайе. И вдруг из темноты донесся характерный шум мотора.
— Танк на поле!
В темноте скоро стал заметен танк. Лязгали гусеницы, звук приближался.
— «Шнейдер» или «Сен-Шамон»?— спросил сержант Перре.
— «Сен-Шамон», — уверенно ответил Нуайе.— Я узнал его по звуку двигателя.
И в тот же миг, словно услышав эти слова, двигатель заглох.
— Нужно посмотреть, — сказал Нуайе.
Они спустились на поле и пошли в полной темноте к танку. Ни одного звука больше не раздавалось — танк притаился в ночи мрачной громадой.
— Есть кто живой? — крикнул сержант Перре.
Молчание.
— Люк открыт! — сказал Перре. Он первым добрался до танка и залез внутрь.
— Что там? — нетерпеливо спросил Нуайе.
— Все мертвы, — после короткой паузы отозвался Перре. — Мне кажется, я узнаю лейтенанта Блонделя. Он так и умер, держа в руках рычаги управления.
...Когда было заключено перемирие, из четырехсот «Сен-Шамонов» в строю оставалось еще семьдесят два. Впоследствии пятьдесят из них были переделаны в транспортеры.
Героический штурмовой трактор