Тевтонский ответ Адмиралтейству
Дата: 16.06.2014 13:37:14
Kostuzik: Новая сказка Андрея Мартьянова — уже
на портале! — Знаете, даже как-то неловко становится, когда
думаешь, что танки изобрели англичане, — заявил Ганс Шмульке. — В
то время как у абсолютного большинства само слово «танк»
ассоциируется либо с Германией, либо с Советским Союзом, а две
самые «звёздные» бронетехнические знаменитости это вовсе не
британские модели, а немецкий «Тигр» и русский Т-34! — Отдельно
замечу, — товарищ Котятко назидательно воздел палец к небесам, —
что в Первую мировую наиболее массовую серию танков произвели не
англичане и не немцы, а французы — историю малыша Renault FT-17 мы
как-то обсуждали, но я напомню, что первый в истории танк
классической компоновки, то есть с вращающейся башней и
установленным в ней орудием, был выпущен в непредставимом по тем
временах количестве: более трёх тысяч восьмисот машин. Тогда как
Германия ограничилась всего двумя десятками тяжёлых «Железных
капутов» A7V и вообще катастрофически опоздала к началу танковой
эпохи... — Лучше двадцать A7V, чем вообще ничего, — парировал
лейтенант Фюрст. — Вы так думаете? — изумлённо сказал Парамон
Нилыч. — Двадцать машин против четырёх тысяч французских и трёх
тысяч английских танков всех типов, начиная с помянутого FT-17 и
заканчивая тяжёлыми сорокатонными Mark VIII? — Как всегда, вопрос
производства вооружений упирается в экономические возможности
государства, — не сдавался Отто Фюрст. — A7V предполагалось
выпустить крупной серией в сто машин, но кайзеровская Германия
уверенно катилась к экономическому кризису. Нехватка ресурсов,
денег, комплектующих. Конечно, будь у нас бездонный ресурсный
источник в виде колониальной империи, как у бриттов, можно было бы
реализовать и другие проекты — а таковых хватало с избытком. Три
модификации лёгких Leichter Kampfwagen, прорывной средний
Oberschlesien — самый настоящий танк с пушкой в башне и двумя
маленькими пулемётными башенками! Просто не успели... — Вы ещё
вспомните такие невероятные проекты как Orion-Wagen, — рассмеялся
комиссар. — Не слышали о таком? Только вообразите: уникальная
ходовая часть, напоминающая сороконожку, закрученную в ленту: на
ось ставились штанги, оканчивавшиеся чем-то наподобие «башмака», в
довесок — вынесенное вперёд направляющее колесо, чересчур узкое, а
потому обычно застревавшее в грязи. Сверху эта изумительная
конструкция накрывается внешним корпусом в форме гроба и
вооружается четырьмя пулемётами. Можно ехать. Прототип сперва чуть
не довёл до сердечного приступа генералов Гинденбурга и Людендорфа,
но инженеры как-то сумели пробить финансирование и выпустить
«Орионы» малой серией — ухитрились построить двадцать девять машин,
из них шестнадцать передать в войска. Они поступили в
Armee-Kraftwagen-Kolonne 1116, немного поработали там
транспортёрами, а когда военные начали громко протестовать — машины
разукомплектовали к ноябрю 1918 года. — Жаль, что ни одной не
сохранилось, — вздохнул Ганс Шмульке. — Всё-таки первый в истории
шагающий танк. Не совсем, конечно, шагающий, но все-таки... —
Главное — это не то, сколько в Германии имелось прототипов и
конструкторских идей, — продолжил товарищ Котятко. — Прежде всего
надо думать о вопросе, сколько танков отправилось на фронт! Тогда
как английские и французские машины начали активно использоваться,
кайзеровская армия имела на вооружении исключительно броневики.
После битвы на Сомме, начавшейся 1 июля 1916 года, немецкое
командование проснулось только к ноябрю и решило, что танк — вещь в
войне полезная и надо бы обзавестись своими... — Воображаю, — кисло
сказал лейтенант Фюрст. — Танки не появляются из ничего, будто мыши
в старых тряпках. Разработка, проект, подрядчики, смежники,
поставки... Напомню, что во Вторую мировую для сборки одной
«Пантеры» требовалось взаимодействие ста тридцати предприятий... —
Тут, конечно, вышло чуть попроще, — кивнул Парамон Нилыч. — Если
британская разработка Mark I являлась полностью оригинальной, от
корпуса до ходовой, то Германия в условиях военного цейтнота взяла
за основу трактор фирмы Holt Manufacturing Company, английской,
кстати, из Бирмингема: ходовая часть выпускалась по довоенной
лицензии. На готовое шасси ставится прямоугольная коробчатая рама,
на раму навешивается броня — посерьёзнее, чем у британских
«ромбов». От двадцати до тридцати миллиметров, против двенадцати у
противника — осколочно-фугасные снаряды лёгкой полевой артиллерии
A7V уже не брали. Плюс два двигателя «Даймлер» по сто лошадиных сил
каждый. — Это же сколько по сумме масса получалась? — Боевая? С
установленным вооружением, экипажем и боезапасом? Много. Тридцать
тонн. Отсюда не лучшая проходимость из-за высокого центра тяжести и
узких гусениц. Если британцам на Mark I и последующих модификациях
«ромбов» можно было не бояться опрокидывания, то A7V, попадая в ров
или воронку, заваливался на бок. Про жуткие условия работы экипажа
и говорить нечего: в сравнении с комфортабельнейшей «Пантерой»,
выехавшей из заводских ворот всего двадцать шесть лет спустя, это
был сущий ад! — Слышал, как же, — согласился Ганс Шмульке. — Два
«Даймлера», расположенные по центру конструкции, нагревали воздух в
танке до шестидесяти градусов, поговаривают, что рекорд —
восемьдесят. Поэтому-то на марше вне боевых условий экипаж
предпочитал ездить на крыше. — Были совершены и другие
конструктивные ошибки, — дополнил комиссар. — Тогда были уверены,
что, чем больше вооружения в танке, тем он эффективнее. Первыми
несуразность этого постулата поняли французы, создав FT-17 с
экипажем всего из двух человек, а на «Шнайдерах» и «Сен-Шамонах»
снизив число танкистов до шести и восьми соответственно. Тогда как
A7V обслуживали восемнадцать человек! Шесть пулемётов и
57-миллиметровая пушка. Проще надо быть! — До требуемой «простоты»
эмпирическим путем дошли только к началу Второй мировой, — заметил
лейтенант Фюрст. — В межвоенный период увлечение танками с
многочисленным вооружением продолжалось с удвоенной силой, особенно
в СССР, где были спроектированы многобашенные СМК, Т-35 или Т-28. —
Минимализм в танкостроении тоже не выход, — отозвался комиссар. —
Надеюсь, не надо напоминать о ПТ-САУ «Фердинанд» в первоначальном
варианте, когда даже курсовой пулемёт для обороны от пехоты
предусмотрен не был? Но и перебирать с вооружением тоже не следует:
дикая жара в A7V, от которой члены экипажа часто теряли сознание,
вызывалась не только работой двигателей: в бою раскалялись
пулемёты, пороховые газы орудия... Словом, быть германским
танкистом в Первую мировую — настоящий подвиг. Здоровье надо иметь
бычье. — Но зато, — гордо сказал Шмульке, — малочисленные A7V вошли
в историю, поучаствовав в первой исторической битве танков с
танками! Хотя процентная вероятность столкновения с бронетехникой
противника на тысячекилометровом фронте была невелика. — Почему же?
Насыщение танками англо-французского фронта к весне 1918 года было
достаточным по меркам Великой войны. Однако и впрямь вышла
неожиданность: A7V всего-навсего должны были отбить у англичан
деревню Вилле-Бретонно, а точнее — расчистить дорогу пехоте.
Двенадцать машин успешно выполнили задание и продолжили наступление
двумя группами. Первая, из трех танков, внезапно наткнулась на три
«ромба» Mk.IV и заставила их отойти. Вторая группа встретилась со
средними британскими «Уиппетами» — была подбита одна машина и
повреждены три. Впервые в истории танк проявил себя как
противотанковое средство! Правда, больше до конца Первой мировой ни
единого сражения по схеме «танки против танков» так и не
состоялось. — И всё равно дебют германской бронетехники можно
считать лишь техническим, — заключил господин лейтенант. —
Массового применения танков не было, два десятка машин позволили
получить лишь определённый минимальный опыт и не более. Тогда как
Антанта применяла бронетехнику сотнями боевых единиц. — На том в
Антанте и успокоились, — почти мстительно сказал Ганс Шмульке. —
Англичане и французы так и не поняли, что танки способны на гораздо
большее, чем прорыв оборонительных позиций и противодействие
пехоте. И только когда машины Гудериана выкатились на просторы
Франции весной 1940 года... — Это уже совсем иная история, — пожал
плечами комиссар. — Другое время, другие обстоятельства и
совершенно другой уровень развития военной техники. Не будем же мы
сравнивать наполеоновских гусар и тяжёлую рыцарскую конницу? Вроде
бы те и другие — кавалеристы, но выполняли они принципиально разные
задачи. © А. Мартьянов. 25.05. 2014
Тевтонский ответ Адмиралтейству