Первый средний

Frau_Leutnant: Новая сказка Андрея Мартьянова — уже на портале! — В классификации бронетехники, будем откровенны, черт ногу сломит, — безапелляционно заявил комиссар Котятко. — Если с лёгкими или тяжёлыми танками ещё имеется относительная ясность, то вот со средними... Допустим, «Пантера» традиционно считается средним танком, при массе в сорок пять тонн и очень внушительных размерах. Если кто не знает, «Пантера» выше тяжёлого «Тигра», а её корпус длиннее! — Мы недавно вспоминали «Гочкиса» Н35, — подхватил Ганс Шмульке. — Тоже, между прочим, СТ, но в сравнении с «Пантерой» — просто двенадцатитонная букашка! И вы правы, герр комиссар — понятие «средний танк» настолько растяжимо, что определить некий эталон невозможно! — «Эталоном», возможно, следовало бы принять первый в истории танкостроения СТ, — задумчиво произнес Парамон Нилыч. — Разумеется, в период с 1916 примерно по 1939 годы, то есть в промежуток между появлением танков как таковых, до начала Второй мировой войны. С её началом традиционные стандарты были резко пересмотрены, благодаря взрывообразному развитию технологий... Да-да, Mk A «Whippet», «Борзая», появившаяся на полях сражений в 1917 году! — «Борзая»? — вздёрнул брови унтер-офицер. — Нестандартное название для Первой мировой. Насколько я помню, союзники танки именовали по фирме-производителю, например «Сен-Шамон» и «Шнейдер», или по заводскому индексу — Mark I, Mark V и так далее. С добавлением неофициального прозвища, зависевшего от морфологических признаков: «самец» — пушечный танк», «самка» — пулемётный. — «Уиппет» был на диво скоростным, — усмехнулся комиссар. — До четырнадцати километров в час по ровной дороге! Отсюда и «быстрое» название. — Четырнадцать? Километров? В час? По шоссе? — скривился Ганс Шмульке. — Скоростной? Впрочем, для тех времён это было достижение! — Именно! — подтвердил товарищ Котятко. — Не будем подходить к первым танкам с современными мерками! После пробных испытаний британских «ромбов» в боевых условиях военные уяснили, что требуется более лёгкий и подвижный «сухопутный броненосец», причём обладающий значительным запасом хода. Последнее было главной проблемой тяжёлых танков: доехать до позиций немцев и прорвать оборону они ещё могли, но ходовой запас был ничтожным — меньше сорока километров, и то по дороге, а не по пересечённой местности! — Да, слышал, — кивнул унтер-офицер. — Частенько случалось так, что германцы  выбивали вражескую пехоту, шедшую за танками, у машин заканчивалось горючее и «ромб» можно было брать голыми руками — отсюда, кстати, и немалое количество британских трофеев, использовавшихся в кайзеровской армии. — Начальник штаба Королевского танкового корпуса полковник Фуллер, которому и принадлежала идея так называемого «кавалерийского броненосца», полагал, что скорость и манёвренность должны стоять на первом месте. Пусть даже в ущерб пушечному вооружению, которое утяжеляет машину. План был такой: танки разворачиваются перед конницей, очищают ей путь, кавалеристы закрепляют успех. — И что же, получалось? — Когда как, — развёл руками комиссар. — Тактика взаимодействия нового рода войск с традиционными была не отработана, а столь талантливого командира, как генерал Жан-Батист Этьен, преданного всей душой бронетехнике, у англичан не нашлось. Начались всевозможные курьёзы, приводившие к печальным последствиям: на пересечённой местности у конницы есть существенное преимущество в скорости. Так? — Конечно, так, — согласился Шмульке. — Лошадь вообще по проходимости не сравнить с танком. Независимая подвеска 4х4, самоблокирующийся дифференциал, шагающая ходовая часть... — Очень точно замечено, — серьёзно ответил Парамон Нилыч. — В итоге при атаке кавалерия обгоняла танки, а пехота, наоборот, за ними не поспевала. Взаимодействия не получалось. Заодно следует вспомнить, что экипаж танка, вооружённого четырьмя пулемётами «Гочкис», перекрывавшими все направления, состоял из трёх человек, причём второй стрелок часто помогал механику-водителю. Третий же прыгал по боевой рубке от пулемёта к пулемёту, охотясь на пехотинцев противника. — Очень рационально, — усмехнулся унтер-офицер. А если атака сразу с двух-трёх сторон? — Как-то справлялись... Обязательно следует упомянуть о вкладе «Уиппета» в мировую историю: именно эти средние танки впервые произвели нечто схожее с оперативным прорывом на глубину в стиле блицкрига сороковых годов! В августе 1918 года сотня «Уиппетов» под Амьеном сперва проломила немецкие линии, а затем, с поддержкой нескольких кавалерийских эскадронов, начала громить тылы неприятеля. Итог для позиционной Первой мировой весьма внушительный: англичане взяли шестнадцать тысяч пленных, захватили четыре сотни орудий и продвинулись на одиннадцать километров в глубину эшелонированной германский обороны! Германский командующий Людендорф назвал этот рейд «Чёрным днем немецкой армии». — Ого, — Ганс Шмульке изумленно присвистнул. — Такими достижениями даже генерал Этьен похвастаться не мог!  — Это ещё не все, — продолжил товарищ Котятко. — Тогда же, 8 августа 1918 года, «Уиппет» номер 344 под командованием лейтенанта Арнольда отбился от основной группы и тоже вошел в историю. Танк, как было тогда принято, носил имя собственное — «Музыкальная шкатулка». Неизвестно, отчего лейтенант потерял направление и не последовал за своим батальоном, но его достижения превзошли все ожидания. Танк в одиночестве целых девять часов бродил по немецкому тылу и палил во всё, что попадалось на глаза. — Девять часов? — переспросил унтер-офицер. — А как же топливо? — Запас был с собой в канистрах. За это время лейтенант Арнольд уничтожил артиллерийскую батарею, сбил из пулемёта воздушный шар с наблюдателями, разгромил лагерь пехотного батальона и, в качестве вишенки на торте, — раскатал под орех транспортную колонну германского 225-го дивизиона! Один средний танк! — Не помню, какой у англичан высший орден, но в СССР Арнольду дали бы Звезду Героя, а у нас — Железный крест с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами! Экипаж хоть выжил? — Не все. Арнольду и повезло бы, но роковую роль сыграло нарушение техники безопасности. По инструкции, канистры с топливом следовало крепить на корме, а экипаж «Уиппета» сложил их на крыше. Совершенно озверевшие от бесчинств одиночного английского танка немцы начали стрелять по машине фугасами, топливо воспламенилось и затекло в рубку. Экипажу пришлось срочно покинуть танк, мехвод был застрелен, а лейтенант и пулемётчик попали в плен. Но столь исключительного достижения этот факт не отменяет. — Выходит, первый средний танк доказал свою эффективность? — Разумеется, — кивнул Парамон Нилыч. — Но повторюсь: тактика применения была не отработана, и чаще всего «Уиппетам» приходилось решать второстепенные задачи, то есть помогать пехоте там, где приведётся удобный случай. Для оперативного прорыва требовались поддержка моторизованной пехоты на грузовиках, машины снабжения и связи, словом, всё то, что появится в бронетанковых частях Третьего рейха двадцать лет спустя. Так или иначе, при довольно сложном управлении, дороговизне производства и прочих недостатках, обычных для танков Великой войны, «Уиппет» был прорывной технологией. — А после Первой мировой что с ними сталось? — «Уиппеты» поучаствовали в англо-ирландской войне 1919–1921 годов, поставлялись в Россию во время Гражданской — несколько машин воевали у Деникина, потом были захвачены Красной армией и оставались в строю до конца двадцатых годов под индексом «Тейлор» — так назывался двигатель. Несколько штук отправили в Японию. — В целом неплохая карьера для опытной машины, ставшей родоначальницей целого класса бронетехники, — заключил Ганс Шмульке. — Начало было положено, чего скрывать, героическое. Особенно если учитывать рейд лейтенанта Арнольда...