Русский мастодонт

Frau_Leutnant: Русский мастодонт   Могилев, ноябрь 1916 года. — Весьма оригинальный аппарат, — Николай II внимательно рассматривал фотографические карточки, представленные его величеству полковником Мальцевым, вернувшимся несколько дней назад из Великобритании кораблем до Архангельска, а затем поездом прибывшим в Могилев, где квартировала Ставка Верховного Главнокомандующего. — Как, вы говорите, называется? Landship? — Или, например, «сухопутный броненосец», — позволил себе дополнить генерал Джон Хэнбери-Уильямс, английский представитель при Ставке императора, присутствовавший при встрече. — На заводах, производящих эти машины, вошло в моду просторечное «tank», поскольку из соображений секретности в документации «броненосцы» проходят как «цистерны». — Что ж, пусть будет «tank», — чуть улыбнулся Николай. — Коротко и ясно. Хотя, конечно, не совсем ясно. Отчего столь удивительная ромбическая форма? Мальцев, более двух лет работавший в Лондоне и курировавший британские военные поставки в Россию, пустился в объяснения. Это, ваше императорское величество, существенно повышает высоту зацепления гусениц, что позволяет «сухопутному броненосцу» преодолевать препятствия более чем в полсажени высотой и переезжать широкие рвы, что крайне важно в условиях «окопной войны». Кроме того «tank» способен эффективно передвигаться по мягкому грунту, в отличие от обычных броневиков на колесах он не застревает в грязи... Почти не застревает. Царь понимающе кивал — Николай II любил технику и интересовался достижениями науки. В России выпускались свои блиндированные автомобили с пулемётным и пушечным вооружением — «Гарфорд Путиловский» с трехфунтовым орудием, «Остин-Путилов-Кегресс» с пулемётами «Максим», «Руссо-балты». Но вот «сухопутные броненосцы», впервые применённый англичанами в битве на Сомме, были безусловной новинкой. Генерал Хэнбери-Уильямс не преминул дополнить, что эти машины весьма эффективно показали себя в минувшем сентябре при атаке на германские позиции. Увы, часть Mk.I вышли из строя, некоторые застряли в болоте, но оставшиеся продвинулись вглубь обороны неприятеля на целых четыре мили! При этом потери среди поддерживавших «броненосцы» солдат оказались в двадцать раз меньше обычных при наступлении силами пехоты! — Очень, очень интересно, — согласился Николай. — Нам бы тоже весьма пригодились эти... «Tanks». Англичанин состроил печальную мину. Как это ни досадно, но британская промышленность с невероятным трудом и предельными усилиями покрывает запросы собственной армии! Техника невероятно сложная, новая и недоработанная, а потому в настоящий момент ни о каких поставках союзнику и речи быть не может! Полковник Мальцев, стоявший за спиной Джона Хэнбери-Уильямса, воздел очи горе, и это не ускользнуло от внимания императора. Все понятно: заставить британцев делиться изобретениями даже в условиях всеевропейской войны на истребление? Какие фантазии! — Благодарю за воодушевляющий рассказ, — вежливо ответил Николай II. — Ныне же прошу простить, важные дела. Господин полковник, вы останьтесь, хотелось бы обсудить некоторые вопросы по снабжению армии через Архангельск... Едва английский представитель вышел, царь потребовал через адъютанта пригласить военного министра Дмитрия Шуваева. * * * Генерал от инфантерии Дмитрий Савельевич Шуваев с успехом продолжал дело своего предшественника, Алексей Поливанова, при котором военная индустрия Российской империи наконец-то начала производить вооружения и боеприпасы в количествах если не совершенно достаточных, то приемлемых в сравнении с острейшим дефицитом снарядов периода начала Германской войны. До 1914 года Шуваев был начальником Главного интендантского управления Военного министерства, имел репутацию человека неподкупного и искренне преданного делу. В вопросах военно-технического снабжения генерал разбирался преотлично, через его руки проходили все новейшие проекты в области вооружений. — Идея, буду откровенен, не нова, — сказал Шуваев, рассмотрев фотографии «сухопутных броненосцев». — Да и англичане вовсе не являются монополистами в данной области. Похожие машины строятся уже во Франции и, по донесениям разведки, в Германии. — А что же у нас? — осведомился Николай. — Вовсе ничего? — Я некогда рапортовал вашему величеству, вы, полагаю, запамятовали, — ответил генерал. — Более того, прошлым годом вам был представлен макет машины капитана Николая Лебеденко из Приватной лаборатории по военным изобретениям. Вы лично соизволили пожертвовать на эту разработку двести с лишком тысяч рублей... — Да-да, конечно, — согласно покивал император. — Отлично помню, мне был представлен самодвижущийся макет. Неужели ничего не вышло? Мне не докладывали. Шуваев лишь руками развёл. — При полевых испытаниях выяснилось, что конструкция крайне неудачна. Колесная боевая машина Лебеденко построена на испытательной площадке Орудьево под Дмитровом, но... При неплохом вооружении трехфунтовыми пушками и несколькими пулемётами в спонсонах, двух мощных двигателях в двести сорок лошадиных сил каждый и предполагаемой хорошей проходимости по бездорожью, аппарат оказался несбалансированным. — Уточните. — Слушаю-с. Во-первых, при расчетной толщине брони в две с половиной десятых дюйма, бронелисты были поставлены исключительно в четыре десятых дюйма, что увеличило массу машины Лебеденко до шестидесяти метрических тонн против исходных сорока. Отсюда ухудшение подвижности. Во-вторых, задний каток незамедлительно застрял в канаве — распределение веса и давление на грунт было рассчитано неверно, отчего стало необходимым существенно увеличить направляющую тележку. В-третьих, и это самое неприятное, изобретение Лебеденко невероятно уязвимо для огня артиллерии. Даже не из-за своих колоссальных размеров... Колеса. — Что же не так с колесами? — нахмурился Николай. — Артиллерийская шрапнель или фугасный снаряд способны моментально разрушить спицы и обездвижить машину, которая в этом случае превратится в беззащитную мишень. А прицельное попадание в ступицу колеса приведет к тому, что гигант сложится, подобно карточному домику. Это нежизнеспособный проект, ваше величество. Интересный, однако нереализуемый. — Ужасная жалость, — огорченным тоном сказал император. — Моральное воздействие на неприятеля при появлении на поле боя машин Лебеденко оказалось бы невероятным! Генерал Шуваев тактично промолчал. Отлично зная возможности российской промышленности, существенно отстававшей от Англии, Франции и Германии, военный министр понимал, что производство даже трех-четырех десятков «Мастодонтов», как именовали колесную боевую машину инженеры, в текущий момент неосуществимо. — Более того, — продолжил Шуваев. — Не представляется возможной скрытая переброска аппаратов Лебеденко к фронту своим ходом, доставить их в разобранном состоянии железной дорогой так же чрезвычайно затруднительно, а монтаж рядом с передовой, под угрозой обстрела или налета вражеских аэропланов, и вовсе невероятен. — В этом отношении британские «сухопутные броненосцы» значительно выигрывают, — позволил себе вмешаться в разговор полковник Мальцев. — Они созданы с учетом размеров железнодорожных платформ, легко грузятся на транспортные суда подъемными кранами и, безусловно, куда менее уязвимы для огня артиллерии даже при невысокой подвижности. — Предлагаете купить «tanks» у Британии? — поинтересовался Николай. — Не продадут, и вы это знаете. А если и продадут, то лишь когда построят новые, более совершенные «сухопутные броненосцы», а нам предпочтут поставлять устаревшие. — Можно начать переговоры о покупке аналогичных машин с французами, — пожал плечами полковник. — Они начали строить свои «броненосцы» на заводах «Шнейдер Ле-Крезо» и «Рено», тем более, что Франция относится к русским союзникам более благожелательно, чем господа из-за Ла-Манша. — Проработайте этот вопрос, господа, — кивнул император. — И было бы недурственно подумать о собственном производстве... * * * Танки на русской земле могли появиться осенью 1917 года, когда, уже после свержения монархии и Февральской революции, Временное правительство договорилось с Францией о закупке партии «Шнейдеров» и Renault FT-17. Октябрьская революция и выход Советской России из Первой мировой войны поставили на этих планах крест. Самым первым танком, оказавшимся в России, был FT-17 — несколько машин прибыли в Одессу морем 12 декабря 1918 года, в составе 3-й роты 303-го полка штурмовой артиллерии французской армии. В 1919-1920 годах англичане поставили Белой армии танки Mk.V различных модификаций. 31 августа 1920 года на заводе «Красное Сормово» был собран первый отечественный танк известный как «Русский Рено», ничуть не уступавший французскому прототипу FT-17, а по бронированию и скорости его превосходивший. Читать рассказ на портале.