Танки в Киевской операции

В сентябре 1943 года войска Воронежского фронта (1-м Украинским он станет чуть позже) шли к Днепру. Авангард фронта составляли части 3-й гвардейской танковой армии. Танкисты должны были преследовать отходящего противника и с ходу захватить на правом берегу реки плацдарм для дальнейшего наступления. В идеале для подобного требовалось захватить мост. Но в сентябре 43-го армии Рыбалко не повезло: мост в Каневе немцы взорвали в тот самый момент, когда на него въехала первая «тридцатьчетвёрка». Армейский понтонный парк к моменту выхода к Днепру «кочевал» где-то в районе Курска.

Букринский плацдарм

Переправы предстояло создавать из того, что было, — при том, что противник при отступлении весьма основательно позаботился о том, чтобы «было» как можно меньше. Инженерным частям пришлось демонстрировать настоящие чудеса находчивости. Особо выделились сапёры 69-й мотострелковой бригады: заметив у немецкого берега затопленный паром, они ночью переправились к нему на подручных средствах, вёдрами вычерпали воду и буквально из-под носа противника утащили паром к своему берегу. В ночь на 22 сентября мотострелки 69-й бригады начали переправляться через Днепр, захватив первый клочок будущего Букринского плацдарма. Вскоре к ним присоединились части 6-го и 7-го гвардейских танковых корпусов.

Изначально у противника в этом районе не было серьёзных сил. Только 21 сентября немцы начали спешно перебрасывать сюда из района Канева подразделения 24-го танкового корпуса. К тому же Букринская излучина была выбрана неспроста: здесь Днепр широкой дугой выгибался на восток, что позволяло наступавшим с трёх есть сторон держать под обстрелом участок правого берега. Немецкая же артиллерия могла стрелять по переправам лишь вслепую или посылать авиацию.

Однако захват плацдарма в излучине имел и обратную сторону: не сумев в первые дни сбросить советские части обратно в Днепр, немцы принялись запечатывать «горлышко кувшина», подтягивая к плацдарму ещё и части переправлявшегося у Кременчуга 48-го танкового корпуса. Попытка советского командования предотвратить сосредоточение немцев выброской воздушного десанта запоздала и оказалась плохо подготовлена: самолёты теряли ориентировку, десант оказался рассеян над обширным районом и мало чем смог помешать уже подошедшим к плацдарму немецким танковым частям.

Взломать постепенно «армируемую» танками оборону переправившаяся на плацдарм пехота не могла, для этого нужны были наши собственные танки. Но как раз их-то нельзя было перетащить на «подручных средствах», т. е. на брёвнах, наскоро сколоченных плотах или просто вплавь. На лёгких понтонах А-3 (из резиновых лодок) в ночь на 29 сентября удалось переправить 24 самоходки СУ-76. Попытка взгромоздить на спарку таких понтонов Т-34 окончилась плачевно: «При погрузке третьего танка паром был раздавлен и затоплен вместе с танком у берега. Танк и паромы были немедленно извлечены из воды, и после этого переправа Т-34 на паромах из лодок А-3 не производилась». Спешно переданная армии понтонная бригада начала строительство двух переправ, но при грузоподъёмности в 16 тонн они могли обеспечить лишь снабжение плацдарма. Только к 6 октября удалось «дотащить» к берегу часть паромного парка Н2П, приспособленного для переброски танков. Начавшееся же строительство свайного моста задерживалось из-за бомбёжек и артобстрелов.

Смена направления удара

В этих условиях закончить подготовку к наступлению удалось лишь к 12 октября. За это время немцы успели основательно «запечатать» выход из излучины. Две попытки вырваться из речного «кувшина» на оперативный простор закончились безрезультатно. Пытавшиеся наступать 27-я и 40-я армия не смогли прорвать немецкую оборону, чтобы обеспечить ввод танков в «чистый прорыв». И даже корпуса 3-й гвардейской танковой армии не смогли существенно изменить положение. Плацдарм заблокировали надёжно.

При этом только первое наступление обошлось 3-й гвардейской в сотню подбитых «тридцатьчетвёрок», из которых 24 сгорело.

Между тем уже 24 сентября Ставка отдала приказ командованию Воронежского фронта перенести направление основного удара с Букринского плацдарма на северный: Лютежский. В первую очередь это указание касалось главной ударной силы фронта — 3-й гвардейской танковой армии. Задача была непростой. Предстояло вывести с плацдарма около 400 танков, 3500 автомобилей, сотни тягачей, тракторов и орудий. Это было не намного легче, чем доставлять их на правый берег.

К счастью, пасмурная погода с низкой облачностью и густой туман над рекой, стоящий чуть ли не до полудня, хотя и слегка задержали темпы переправы, но при этом достаточно надёжно скрыли её от противника. К тому же на плацдарме, согласно указаниям Ставки, оставили все танки, требовавшие ремонта, — взамен армия получила более двухсот новых танков и САУ. На рассвете 2 ноября 3-я гвардейская танковая сосредоточилась на Лютежском плацдарме. Ещё через сутки на блокировавшие плацдарм немецкие дивизии обрушилась лавина артиллерийского огня. Результат работы 203-мм гаубиц впечатлял — в первые часы после артиллерийской подготовки со стороны противника огонь вели только отдельные орудия и миномёты. Первые 2 км атакующая пехота прошла, не встречая особого сопротивления.

В первый день наступления немецкую оборону продавливали стрелковые дивизии. Армия Рыбалко вступила в бой 4 ноября. Как следует из отчётов, «противник на этом участке не ожидал появления крупных танковых сил. Это положение подтверждается также тем, что и в дальнейшем, после ввода армии в прорыв, не было встречено сколь-нибудь обращавших на себя внимание противотанковых препятствий». Подбитые танки на Букринском плацдарме надёжно приковали к себе и внимание немецкого командования, и находившиеся в его распоряжении силы. На Лютежский их практически не осталось. Поэтому даже созданные в 3-й гвардейской танковой армии сапёрные группы разграждения занимались не расчисткой минных полей, а уничтожением и захватом в плен оставшихся мелких групп противника.

К полуночи с 4 на 5 ноября танковые бригады 7-го гвардейского танкового корпуса заняли северную окраину Святошино и перерезали шоссе Киев — Житомир. Теперь у оставшихся в Киеве немецких частей оставался только один путь отхода: шоссе и железная дорога Киев — Фастов. Впрочем, для многих из тех, кто попытался уходить, этот пусть стал последним. Бои за Киев продолжались весь день 6 ноября, пока к середине дня 6 ноября не был ликвидирован последний очаг сопротивления.

С рассветом этого же дня 91-я отдельная танковая бригада двинулась на Фастов, сметая и давя всех, кому выпало в тот день оказаться на пути наступающих советских танков. К вечеру бригада подошла к окраинам Фастова. Встретив сильное сопротивление, комбриг Якубовский имитировал атаку Фастова с востока, а основными силами бригады (танковый и мотострелковый батальоны) атаковал город с севера. К утру 7 ноября Фастов был очищен от немцев.

Контрудар генерала Шелла

В этот момент немецкое командование попыталось произвести ответный ход. В контрудар была направлена свежая, только что переброшенная из Франции 25-я танковая дивизия.

Дальнейшее очень живо расписал в своих мемуарах Ф.Меллентин. «Днём 7 ноября передовой отряд 146-го мотострелкового полка встретил южнее Фастова русские танки Т-34 и обратился в паническое бегство. В страшном беспорядке эти необстрелянные части бежали, и хотя командир дивизии генерал Шелл лично навел порядок и собрал свои части, им с большим трудом удалось оторваться от русских, уничтоживших почти весь их транспорт. Днем 8 ноября фон Шелл прибыл в наш штаб под Белой Церковью, а его дивизия перешла в наше подчинение».

9 ноября танковый полк 25-й дивизии прибыл из Кировограда. Дивизия получила приказ сделать всё возможное, чтобы задержать русских, наступающих на юг и юго-запад. На этот раз немцам удалось продвинуться до восточной окраины Фастова, но затем атака снова разбилась о советские войска. Потери немцев в технике и личном составе были настолько велики, что 25-я дивизия несколько недель была не способна предпринимать никаких наступательных действий.

Судьбу техники 25-й танковой дивизии отлично иллюстрирует рисунок из отчёта трофейного отдела 3-й гвардейской танковой армии. В горе металлолома, обозначающей отгруженные за декабрь 1943 года 556 тонн, вполне отчётливо различим танк с крестами на броне. Закономерная участь танков разбитой и отступающей армии. В следующем, 44-м, году таких «отгрузок» немецкого металлолома станет ещё больше.

Автор текста — Андрей Уланов

Андрей Уланов — историк, автор книг и статей по истории Великой Отечественной войны. Наиболее известные работы — «Порядок в танковых войсках» и «Первые Т-34» (совместно с Дмитрием Шеиным). В настоящее время работает над книгами о противотанковых средствах советской пехоты в годы Великой Отечественной войны и о боевом применении танков Т-34 в 1942 году.

Источники:

• ЦАМО РФ дела из фонда 315 (3-я гвардейская танковая армия).
• «Танки ведёт Рыбалко». Д. Шеин.
• «Битва за Днепр». В. Гончаров.
• «Танковые сражения 1939—1945 гг.: Боевое применение танков во второй мировой войне». Ф. В. Меллентин.